Хадсон в удивлении уставился на капитана.
– Откуда вы это знаете, сэр? Про бухту, скалы и поселение индейцев? Разве вы бывали здесь?
– Я – нет, но мир полнится слухами. То, что видел один моряк, со временем становится известно всем.
– Значит, мы тут не первые, – удовлетворенно произнес Хадсон и, вытащив альбом, принялся зарисовывать виды острова.
Бриг неторопливо двигался в кабельтове от берега, а команда с увлечением обсуждала, съедобны ли твари, что пасутся на лугу, и будет ли их мясо похоже на баранину. Другой темой для разговоров были женщины; мореходы надеялись, что индеанки здесь не слишком уродливы, а их мужья не слишком ревнивы. Прислушавшись к этой болтовне, капитан нахмурился и крикнул:
– Боцман, заткни им рты! Пусть замолчат и слушают, что я скажу.
Кулаки у Белла были увесистые, и гул голосов быстро стих. Шагнув на верхнюю ступеньку трапа, Питер оглядел свою команду. Белл, Джонс, Айрленд, Сазерленд стояли впереди, за ними – еще пять десятков молодцов и дюжина марсовых, оседлавших реи… Брукс, Мерфи, Флетчер, Дигби, Кейн, Хокинг, Баррет, Хендлер по прозвищу Фартинг, Престон, Костакис, Бэнкс… Глядя на дерзкую рожу Ника Макдональда, Шелтон произнес:
– Никакого грабежа и никаких насилий над женщинами. Здесь живут араваки, искусные воины, и их в десять раз больше, чем нас. Все, что нам нужно, мясо, рыбу и овощи, мы обменяем. В трюме – ящики с ножами, тканями и ожерельями.
Том Белл повернулся к команде, упер пудовые кулаки в бока и гаркнул:
– Слышали, что сказал капитан? Все слышали, джентльмены, псы помойные? До каждого ублюдка дошло?
Джефф Престон, бывший каторжник, поднял руку.
– Вопрос, сэр.
Боцман уставился на него, поигрывая линьком.
– Какие вопросы, харя уголовная? Или ты слышал капитана, или я тебе зубы в пасть вобью!
– Полегче, Том, – сказал Шелтон. – Сегодня вопросы разрешаются. Говори, Джефф.
Престон поскреб темя.
– Если случится оплошка, сэр… ну там случайно…
– Если, сэр, случайно индейскую девку оседлаешь, – добавил Дигби.
– Или овца ихняя под ножик подвернется, – поддержал Кейн.
– Или в цене за морковь не сойдемся, и придется пальнуть из мушкета прямо в рыло, – пробормотал Макдональд.
– Да, сэр, именно так, – кивнул Престон. – И что тогда? Будет нам наказание?
Шелтон усмехнулся. Моряк, проделавший долгий путь в соленых водах, жаден до всего… Он понимал этих людей, знал их мелкие хитрости, и на всякую имелся у него ответ.
– Если, Престон, ты провинишься случайно, я тебя наказывать не буду, – молвил он, стерев с лица улыбку. – Бог не простит, если я повешу доброго христианина за индейскую девку или овцу… Нет, не простит, и я это не сделаю! – Питер выдержал паузу и продолжил: – Придется отдать ослушника аравакам. Пусть разбираются.
Мореходы зашумели. «Разбираются? А как?» – выкрикнул кто-то. «Да, сэр, скажите нам!» «Скажите, чего ждать от этих нехристей!» «Не тронут они нас, чтоб мне рома не пить! Что я, индейцев не видал!» «Верно, не тронут! Хоть язычники, а понимают, что испанцам мы враги!» «Ну, ежели девку там случайно… ну, бусы дать или зеркальце…»
– Тихо, – произнес капитан, и выкрики тотчас прекратились. Он бросил взгляд на берег, на скалистый мыс, который сейчас огибала «Амелия», и продолжил: – Разве испанец похож на англичанина, а англичанин – на голландца или француза? Нет, конечно, нет! Так и у индейцев. Араваки совсем не похожи на тех, что живут в Панаме или в Маракайбо. И наказание у них одно: виновника привязывают к столбу, вырезают печень и бросают ее псам. Но если кому-то больше нравится рея с веревкой, я не возражаю.
Мартин, стоявший за его спиной, хихикнул. Мартин всегда был рядом, когда приходилось сообщать команде что-то неприятное. Питер мог поклясться жизнью сестры, что руки Кинга сейчас лежат на пистолетах.
Он показал на близкий берег подзорной трубой.
– Мы будем жить с араваками всю зиму, так что ведите себя пристойно, джентльмены. И еще одно… Многие из вас знают испанский, и есть соблазн говорить на этом языке, так как индейцы его понимают. Так вот: ни слова на испанском! Испанцев здесь не любят, а про англичан, их врагов, не знают ничего. Если решат, что мы – сородичи тех, кто отнял у них страну и свободу, начнется свара. А это нам ни к чему.
– Со всем почтением, сэр, – сказал Берт Айрленд. – Не проще ли дать залп из мушкетов? Или пальнуть из пушки? Все индейцы, которых я повидал на своем веку, страх как боялись огнестрельного оружия.
– Думаю, эти не боятся. Среди них есть те, кто сбежал от испанцев, и они знают, что белый человек с мушкетом тоже смертен. Лучше нам не гневить бога и не искушать судьбу.
С этими словами Питер дал знак команде разойтись и вернулся на квартердек. Хирург с увлечением делал зарисовки, Батлер вел корабль вокруг острова, прислушиваясь к Уэллеру, промерявшему глубину, а братец Руперт, как обычно, скучал. Кроме дележа скромной добычи с галиона Сабато, у корабельного казначея других занятий пока не намечалось.
Впрочем, вид у него был обеспокоенный.
– Ты, кузен, говорил, что туземцы на этом острове весьма свирепы, – произнес Руперт Кромби. – Вырезают печень, швыряют собакам и все такое… Это правда или выдумки?
Шелтон молча пожал плечами. Понимай как хочешь!
– Если даже капитан немного сгустил краски, это сделано с благой целью, – заметил Мартин. – Власть капитана велика, но полезно добавить к ней каплю страха. Это удержит людей от необдуманных поступков.
– Но все же я хотел бы знать про печень. – Руперт приложил руку к животу. – Печень у меня одна, и это очень ценный орган. Когда я был в Лондоне, один знающий врач говорил мне, что печень насыщает телесные ткани особой желчью, без которой невозможны дыхание и пищеварение. А потому…
– Мошенник этот ваш врач, – молвил Хадсон, на миг оторвавшись от альбома. – Печень очищает кровь, и если ее вырезать, человек не проживет и минуты.
– Моя кровь не нуждается в очистке, – гордо заявил Руперт. Затем он склонился к уху капитана и прошептал: – Этот варварский обычай с вырезанием печени… Я не помню, чтобы в дневнике твоего предка об этом говорилось… Признайся, Питер, ты все выдумал, чтобы припугнуть наших голодранцев?
– Откуда ты знаешь, что написано у Чарли? – возразил Шелтон. – Ты его дневник не читал и судишь о нем с моих слов.
Руперт обиженно оттопырил губу.
– Не читал, это верно. Ты и твой отец поделились с Кромби, вашими компаньонами, не всем, что написал Чарли Шелтон.
– Не всем, но самым важным, теми сведениями, что могут спасти компанию от бакротства, – заметил капитан. – Остальное вас не касается.
Про печень, которую скармливают псам, старый Чарли ничего не сообщал, как и о других злодейских обычаях араваков. По его свидетельству, они были воинственным племенем, каждый мужчина отлично владел дубинкой, луком и копьем, и мореходы Дрейка испытали это на себе. Приняли их с миром, но затем у араваков возникло подозрение, что к ним заявились испанцы, и в результате стычки погибли люди из экипажа «Золотой лани» и несколько индейских воинов. Дрейк мстить не пожелал, и конфликт разрешился – каким образом, в дневнике Чарли не сообщалось. Он писал лишь о том, что подружился с индейцем Пиуараком, рассказавшим ему о таинственном городе среди неприступных вершин, от которого лежит путь к реке Урубамбе и дальше, по мостам над ущельями и через перевал, к джунглям и огромному водопаду, что низвергается с подпирающих небо утесов. Этот Пиуарак был не из местного племени, а являлся одним из беглецов, что приплыли на Мохас, устрашившись испанской власти и бога, которого привезли захватчики. Все обитатели острова относились к нему с благоговением, ибо он вел род от великого инки Атауальпы, предательски казненного испанцами. И был Пиуараку известен тайный путь, ведомый лишь немногим благородным инкам, а почему говорил он об этом с Чарли Шелтоном, в дневнике не было ни слова. Так ли, иначе, но он перечислил семь подвесных мостов, ведущих от Урубамбы к перевалу, где стоит каменный страж, воин с ликом ягуара; это изваяние – начало дороги к большой реке и водопаду, найти который нетрудно, так как грохот слышен за много миль. И если проникнуть за стену падающей воды…
«Амелия» обогнула скалистый мыс, за которым открылась небольшая бухта. Утесы, поднимавшиеся по обе стороны, прикрывали ее от ветров с континента и с океана; в глубине прятался неширокий, усеянный галькой пляж, упиравшийся в громадные валуны высотой пять-шесть ярдов, а над ними мотались на ветру кроны пальм и еще каких-то деревьев, похожих на разлапистые сосны. Судя по скудным описаниям прадеда, здесь бросила якорь «Золотая лань», и сэр Френсис устроил на берегу бивак, дав отдых своей команде. С той поры прошло столетие, но кто знал – может быть, на Мохасе живут потомки Пиуарака, хранящие тайну пути к сокровищнице инков. И, может быть, они поделятся этим секретом с правнуком старого Чарли…