Расскажи правду, солнышко, а то как бы тебе не запутаться во лжи.
Сначала Николь хотела последовать совету матери. Но Томми все изменил. Правда уже рвалась с языка, подталкиваемая сочувствием Пирса. В тот момент она вспомнила вечер, проведенный с мальчиком, и в долю секунды сделала выбор: ради того, чтобы быть с ним, она пойдет на любой обман.
Они моментально почувствовали свое родство. Тетя и племянник. Все в нем очаровывало ее. Речь, повадки, обычные для четырехлетнего ребенка любопытство, доверчивость. Ей нравилось, что он каждую фразу начинал с ее имени.
— Николь? — сказал он, когда они если обедать.
— Да, дорогой?
— Сегодня ночью ты здесь будешь жить?
— Да, милый, — подтвердила она, вытирая маленькую лужицу молока, которое он пролил. — И завтра тоже здесь.
— Здорово. — Он рассматривал ее, переваривая информацию вместе с последней макарониной с сыром. — Николь?
— Да, солнышко?
— Ты будешь спать с дядей Пирсом?
— Нет, Томми. — Она чуть не подавилась.
— Почему?
— Потому что у меня есть своя постель в моей комнате.
— Мама спит с папой.
Ох, милый мальчик, надеюсь, ты прав! Надеюсь, где бы они ни были, они вместе и знают, что со мной ты в безопасности.
— Знаю. Они составляют друг другу компанию, — спокойно проговорила она, проглотив знакомый комок в горле.
— Николь?
— Да, Томми?
— Утром мы можем пойти плавать.
— Очень хорошо.
— Но только если ты здесь. Дядя Пирс говорит, что очень, очень опасно мне одному ходить к бассейну.
— Он прав. А сейчас, если ты закончил есть, давай уберем со стола, чтобы этого не пришлось делать Жанет.
— Хорошо. — Он слез со стула и понес свою тарелку и стакан к столу рядом с раковиной. Николь ополоснула их, а Томми показал, что умеет ставить посуду в посудомоечную машину. Ей удалось закончить обед, не сжимая его в объятьях и не целуя.
Жанет гладила в другом конце кухни и наблюдала за ними, ничего не говоря. Когда Николь спросила, почему она не села обедать с ними, домоправительница объяснила:
— Я здесь на случай, если понадоблюсь вам. Но лучше, чтобы вы проводили время вдвоем и побыстрей привыкали друг к другу. Несчастный малыш лишился матери, ему сейчас нужен человек, который посвятит ему все свое внимание. А я не могу этого сделать. Я рада, что вы пришли в дом Пирса.
У Николь потеплело на сердце от доверия, которое слышалось в словах Жанет. Она искупала Томми и читала ему сказку, пока он не заснул. Эти несколько минут были самыми счастливыми.
— Николь? — спросил он, сжимая свое ди-ди.
— Да, дорогой? — Она погладила ему щеку.
— Утром мама придет домой?
— Нет, солнышко. Но я буду здесь.
К глазам у него подступили слезы. Она взяла мальчика на руки и прижала к груди. Сердце щемило от боли. И она продолжала прижимать его к себе, надеясь, что, облегчив печаль ребенка, она найдет маленькое утешение и своей.
— Томми, когда проснешься, что ты хочешь на завтрак?
— Оладьи, — сквозь сон пробормотал он. — И сладкий сироп.
— Значит, будут оладьи.
И все остальные дни недели были оладьи.
Пирс всегда завтракал с ними и обедал часто тоже.
— Эта еда ему полезна? — спросил он на третье утро. — Не надо ли ему есть что-то более весомое? К примеру, кашу. И забыть о сиропе?
— Не в такую жару, Пирс. Каша — зимняя еда. Что же касается сиропа, то я даю ему очень мало. И раз он чистит зубы, сироп не принесет вреда.
— Ну, вы медсестра, — с сомнением произнес он. — Надеюсь, вы знаете, что делаете.
Он продолжал следить за каждым ее шагом и задавать вопросы. Сколько раз в день она меняет мальчику одежду? Сколько времени у него уходит на завтрак и обед?
— Двадцать минут вполне достаточно, чтобы поесть, — раздраженно объявил Пирс в пятницу вечером. Томми особенно медленно возился со вторым.