Но, боюсь, моя мама этого не поймет. А, кроме того, по-моему, вот как раз и Джонатан.
Дверь в прихожую открылась, и показался запыхавшийся Джонатан.
— Эй, Келли, нам пора домой.
— Я хочу, чтобы вы завтра вечером приехали ко мне, пораньше, на коктейль, — сказал Арно, заглянув Келли в глаза.
— Ты настойчивый, — сказала Келли. — Мне такие нравятся.
— Мы… — начал было Арно, но вовремя остановился, прежде чем успел сказать созданы друг для друга. Он был удивлен, что такое пришло ему в голову.
Лучше не говорить лишнего и не выдавать авансы, ограничиваясь дежурными комплиментами.
ПРОХЛАДНАЯ СУББОТА В ГОРОДЕ
Микки вовсю использует свою больничную койку
— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Микки.
— Возможно, когда стану старше. Где-нибудь через год, — ответила Филиппа.
Оба рассмеялись. Своей здоровой рукой Микки притянул ее к себе.
Филиппа пришла недавно, в белом шерстяном жакете, туфлях от Prada, запахивающемся платье от Diane Von Furstenberg. Убедившись, что с Микки ничего страшного, она плюхнулась на его кровать.
Микки проснулся несколькими часами раньше и лежал, уставившись в окно, за которым висел утренний туман. Он скучал по Филиппе. У него было сломано несколько костей, но сейчас он полагал, что его оставили в больнице на ночь не из-за руки, а потому, что обнаружили в его больничной карте записи о нервных срывах.
Сейчас Филиппа — с длинными, нескладными ногами, круглым лицом, изогнутыми бровями и большими пухлыми губами — в расстегнутом платье сидела на кровати и играла с Микки. Она целовала его в нос, а он пытался увернуться и подставить ей губы.
Микки снял свой больничный халат; никого из них не волновало, что дверь не запиралась изнутри.
— Я слышала от Лизы, что Джонатан вчера вечером притащил какую-то бедную родственницу, и все парни старались произвести на нее впечатление, чтобы переспать с ней, — сказала Филиппа.
— Обожаю твою прямую манеру излагать свои мысли.
— Впрочем, ты в этом не участвовал, — заметила Филиппа.
Она медленно положила его сломанную руку ему на обнаженную грудь. Микки затаил дыхание. Он знал: если она обнаружит, что он ее обманывает, то снова ее сломает. К счастью, он не обманывал.
— Болит, — сказал Микки.
Она наклонилась и поцеловала его.
— Плевать на школу, — сказал он. — Я останусь в этой постели, пока ты не выйдешь за меня замуж.
— Выйду, я же сказала. А сейчас расскажи мне об этой Келли.
— Странно, когда я вспоминаю, она кажется более сексуальной, чем есть на самом деле. Как кто-нибудь в кино.
Они молча лежали на постели, когда вошел Джонатан, держа в руках стаканчики с черным кофе. Губы у него были скорбно поджаты, а на лице было такое серьезное выражение, что он выглядел лет на 25.
— Микки сделал вид, что не замечает Джонатана, так же поступила и Филиппа. Поэтому Джонатан прошел к окну и открыл один стаканчик. Затем он достал свой мобильник и позвонил домой.
— Привет, мам. Келли уже проснулась? Я просто хотел у нее кое-что спросить. Нет, не беспокойся. Я, наверно, позднее загляну домой. Да, обед был замечательный, и все были в восторге. Да, в полном восторге. Пока.
— Мне кажется, здесь кто-то есть, — сказала Филиппа и рассмеялась.
— Вы, двое, не могли бы немного прикрыться? — спросил Джонатан.
— А ты не смотри, — сказала Филиппа.
— Я и не смотрю.
— Тогда отстань. Однако мне все равно уже пора; мы с папой идем на аукцион Сотби. Он будет торговаться за Лихтенштайна с отцом Арно и хочет, чтобы я была при нем; он не желает, чтобы я путалась с этим типом. — Филиппа указала на Микки.
— Твой отец поскупится, — сказал Микки. — Отец Арно наверняка его обставит. Ты потом появишься?
Он дотянулся до тумбочки около кровати, взял несколько таблеток, проглотил их и запил водой.
— Нет.