Это был землянин, работавший на территории бракири потому, что был с позором исключен из всех официальных земных медицинских организаций за незаконное и почти наверняка безнравственное экспериментирование с геномом человека. Дерзкие, новаторские опыты причинили ему массу неприятностей.
Что делало его именно тем, кто был нужен Маркусу, а тех возможностей, которыми он располагал здесь благодаря щедрости бракири, с лихвой хватало для исполнения задуманного. Но цена в записке все равно потрясала.
– Прекрасно, годится, – сказал, не раздумывая, Маркус. – По рукам.
– Хорошо. Давайте поглядим, что у вас.
Маркус извлек из пластикового пакетика волос, длинный волос, найденный на форме, которая была на нем в день его оживления. Длинный и черный, несомненно, ее. Он нашел волос на плече вскоре после оживления, и как раз там, где лежала ее голова во время передачи энергии. У минбарцев с их костными гребнями, за исключением единственной и неповторимой Деленн, таких волос быть не могло.
– Вы сможете из этого выделить нужную вам ДНК?
Врач – он представился как Квиджана – взял волос и осмотрел его.
– Это все? Только один волос?
– Именно.
– Мда-а, – задумчиво протянул Квиджана. – Может быть. Я не могу сказать наверняка, пока не исследую его. Если там есть какие-либо повреждения, может понадобиться заполнение недостающих фрагментов. Ничего существенного, у нее может быть будет одна-две лишние веснушки, но, вероятно, вряд ли что-нибудь более заметное.
– Вероятно? За такие деньги я вправе рассчитывать на большее, чем "вероятно".
– Я ограничен математикой, наличествующими фрагментами и тем, что я могу, если угодно, предположить об утраченных фрагментах. А эта плата за полноценного взрослого человека. Такие вещи за одну ночь не делаются, телу требуется время на рост и взросление. У нас все еще нет способа преодолеть эту проблему. А тридцать два года – это очень долгий срок. Речь идет о долговременном процессе, последующем за самим клонированием. Это означает искусственное питание, нейростимуляцию, чтобы головной мозг не скис из-за отсутствия внешних раздражителей, электростимуляцию для развития мускулов и нервной системы, круглосуточный надзор и многое другое. Так что если вам подойдет младенец, а еще лучше – эмбрион, то вы сможете значительно сэкономить на общей плате.
– Я не думаю, что это отвечает моим намерениям, – сказал Маркус.
– Как угодно. Что-нибудь еще?
Маркус протянул врачу семь голокристаллов:
– Здесь те нейронные схемы, о которых я говорил. Вы уверены, что сможете наложить их на нервную систему?
– Это рискованно, но возможно. Мы установим своего рода "капельницу" таким образом, что воспоминания и мыслеобразы будут передаваться в последовательности, настолько близкой к хронологической, насколько возможно. Но вы должны иметь в виду, что могут возникнуть пропуски, какие-то моменты, когда она не сможет вспомнить что-нибудь о своей более ранней жизни, или всплывут контуры ее воспоминаний из более поздних периодов. Она, вероятно, спишет это на провалы в памяти в случае прошлых событий или на дурной сон в случае будущих, но риск все равно остается.
– Полагаю, вот это посодействует, – сказал Маркус. – Я распорядился, чтобы средства переводились на ваш счет каждые шесть месяцев. Каждый перевод будет закодирован ее ДНК и сигнатурой излучения мозга, которая у нее должна быть к этому моменту. Если один из этих компонентов будет отсутствовать, или возникнут любые признаки несоответствия… платежи прекратятся.
– Понятно, – сказал Квиджана. Он закрыл пластиковый пакетик, сунул его в нагрудный карман, а затем пристально посмотрел на Маркуса.