– Что? – вновь подала голос Колотушка. На этот раз она разобрала слово.
– Бамбадао!
Помпилио дер Даген Тур.
Его Григ узнала без труда – не раз видела фотографии в газетах и журналах, к тому же слышала, что лингиец живет в Унигарте. Узнала, несмотря на то, что лысый адиген нарядился в простенькую цапу, штаны с накладными карманами и высокие ботинки; узнала, но не поняла, что дер Даген Тур делает в поезде, и это обстоятельство заставило Орнеллу задуматься.
С одной стороны, присутствие адигена ничего не меняло – Махима нужно убить. Бой будет. Однако зачем дер Даген Тур здесь? Что заставило его рискнуть, пересечь линию фронта и тайно сесть в поезд? О чём высокородный адиген желает говорить с бывшим консулом? Григ никогда не считала себя заурядным боевиком – только разведчиком, и никогда не упускала возможность раздобыть информацию.
– Мне нужно вниз.
– Понятно.
Задавать вопросы во время операции Колотушку не научили, раз надо, значит, надо. Эбби вытащила из ранца моток веревки, зацепила карабин за технологическое «ухо» на крыше вагона, резко дернула, проверив соединение на крепость, и кивнула командиру. Григ пропустила петлю под мышками, медленно опустилась вниз, опираясь ногами на стену вагона, и остановилась на уровне окна, прикрытая от взглядов собранными шторами.
– Ещё чуть-чуть…
Вельд и Амалия вышли, дер Даген Тур и Махим уселись в кресла напротив друг друга, разговор начался, и капитан заторопилась. Левой рукой вцепилась в малюсенький выступ, изо всех сил удерживая себя на месте, а правой плотно прижала к стеклу черный раструб хитроумного «слухача», разработанного для диверсантов умельцами Компании. Ветер, конечно, мешал, некоторые фразы пропадали полностью, но основное Орнелла услышала.
– Итак, синьор дер Даген Тур…
– Учитывая обстоятельства, тебе пора избавляться от глупых привычек и обращаться ко мне, как положено. – Помпилио тяжело посмотрел на бывшего консула. – Попробуй ещё раз.
Никогда на демократической Кардонии не использовали особое, адресованное лишь адигенам обращение «адир» и его высшую форму, предназначенную для даров, их детей и родных братьев – «мессер». Всю жизнь Махим гордился этой особенностью родной планеты, не уставал подчёркивать свободомыслие Кардонии, став консулом – активно пропагандировал такое же поведение среди соседей, и вот…
– Извините, мессер, – негромко произнес Арбор.
Он чувствовал себя предателем. Он изменил всему, во что верил, но он изгой. И ради своих детей он пойдет на что угодно.
– Даже на Белиде ты не будешь в безопасности, Махим, – тут же приступил к делу Помпилио. – Тебя найдут и убьют. И хорошо, если только тебя.
– Меня защитят друзья.
– От Компании? – саркастически осведомился дер Даген Тур. – Ты – любимец Приоты, тебя обожают простолюдины… э-э… то есть избиратели, как вы их называете. Десять лет ты выигрывал выборы, а тебя выкинули за несколько дней. Неужели ты действительно считаешь, что твоих детей защитят сомнительные дружки с какой-то провинциальной планеты?
– Я знаю этих людей много лет.
– Ты знал их будучи сенатором и консулом. Сейчас ты никто.
– Белида не зависит от Компании.
– Ядрёная пришпа! Белиду не в каждом Астрологическом атласе сыщешь! Если Компания захочет, она купит планету с потрохами, а уж твоих дружков и подавно. – Дер Даген Тур потёр подбородок. – Но мне наскучило тебя пугать. Ты принимаешь предложение?
Оно не было озвучено, но Арбор прекрасно понимал, что имеет в виду Помпилио: продаться Ожерелью. И то, что сейчас адигены поддерживали Ушер, ничего не значило – умные политики никогда не отказываются от лишних козырей, особенно от таких, какими можно прижать свободолюбивых ушерских друзей. Второй резон ещё проще: если волосатики победят, кто-то должен будет восстанавливать Приоту, и почему бы не поручить это трудное дело любимцу простолюдинов?
Он, Арбор Махим, ничего не стоит в изгнании, он ценен лишь на Кардонии. На родине.
– В Убинуре ты поднимешься на борт «Длани справедливости», флагмана дара Гуды. Он отвезет тебя на Лингу.
– Чем я должен оплатить билет?
Встать на колени? Принести клятву на крови? Как нужно унизиться?
– Ты нанял Огнедела? – мрачно спросил дер Даген Тур, и его взгляд жёстко впился в Махима.
– Что? – такого бывший консул не ожидал.
– Ты нанял Огнедела?
И только теперь, со второй попытки, Арбор понял, о чем его спрашивают.
Слух о том, что Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур весьма болезненно воспринял смерть Лилиан дер Саандер, разлетелся по Кардонии едва ли не в день покушения. Поговаривали, что взбешённый бамбадао лично убил нескольких террористов и назначил немыслимую награду за голову неуловимого Огнедела. Впрочем, о втором не поговаривали, это был общеизвестный факт. Ещё шептались, что печаль победила железную волю, и знаменитый путешественник стал наркоманом.
Слухи проникали даже в Линегарт, но поглощённый собственными проблемами Арбор не обращал на них особенного внимания. И только теперь понял, что слухи не врали.
– В тот день я перестал быть консулом, мессер, – медленно произнёс Махим. – Я согласился с доводами синьоры… адиры дер Саандер и протянул Дагомаро руку. К сожалению, Винчер её оттолкнул.
Ответ прозвучал обвинением. Собственно, это и было обвинение: если Огнедела нанял не Арбор, то или Арбедалочик, или Дагомаро. А если ушерский консул действительно отверг протянутую руку, он становился главным претендентом на роль нанимателя. И потому дер Даген Тур потребовал доказательств:
– Кто может подтвердить последнее заявление?
– Мы общались наедине.
– В таком случае вернемся к Огнеделу, – после короткой паузы произнес Помпилио. – Я знаю, что Лилиан убедила тебя пойти на уступки, я знаю, что приказ убить её, скорее всего, отдал не ты. Но ты мог нанять Огнедела до начала переговоров.
– С целью?
– Надавить на Ушер. Это же очевидно.
Безусловно, очевидно. Однако Махим, при всех своих недостатках, никогда не окунался в самую грязь.
– Я не такой.
– Ты – может быть, – не стал спорить дер Даген Тур, – но у Компании, у Арбедалочика, иные принципы: всё ради победы. Ты не знал?
– Если они наняли Огнедела, мне об этом ничего не известно.
– Чем ты готов подтвердить свои слова?
– Жизнью детей, – хрипло ответил Махим, глядя адигену в глаза.
– Ты сказал, – спокойно произнес Помпилио. Он принял клятву.
А в следующий миг Арбор почувствовал облегчение. Да, он сказал, да, он поклялся самым дорогим, что у него есть, но он не лгал, и это главное. Он не имеет отношения к смерти Лилиан.
– Что теперь?
Они ведь ещё в поезде, а не в безопасной «Длани справедливости»; на Кардонии, а не в адигенском мире. Они так уязвимы…
– Теперь я буду защищать тебя и твою семью, – спокойно ответил дер Даген Тур. – Моё слово.
– Вельд!
Амалия не стала помогать горничной собирать детей. Нет, она сходила в детскую спальню, рассеянно поцеловала ничего не понимающих ребятишек, сказала, что «папа придумал новую игру», но всё время поглядывала в коридор. И, убедившись, что Помпилио не собирается покидать гостиную, выскользнула из детской и подошла к начальнику охраны.
Который как раз выговаривал оплошавшему телохранителю.
– Он мог тебя убить.
– Да, – виновато признал охранник.
– А потом всех нас.
– Да.
– Какие-нибудь ещё слова помнишь?
Несчастному осталось лишь вздохнуть.
– Я слушаю!
– Он как будто знал, где я стою, – развёл руками оплошавший. – Не догадывался, не предполагал, а именно знал. Хотя не заглядывал в тамбур – дверь всё время была плотно закрыта. Он ворвался внутрь и сразу же оказался рядом, не оглядывался, даже на мгновение не замер. Я просто не успел.
– Это же бамбадао, – протянул другой телохранитель.
– Он опытен, – недовольно отрезал Вельд. – Он посмотрел, как тамбур устроен, прикинул, где должен располагаться охранник, и разработал план атаки. Бамбадао не волшебники, они просто хорошо тренированы.
– Да, – уныло согласился провинившийся.
Однако Вельд видел, что магическое слово «бамбадао» произвело на его людей неизгладимое впечатление, и решил немного поднять им настроение.
– Синьор Махим уверен, что сможет договориться.
– О чем?
– Не наше дело. Главное, что синьор Махим абсолютно спокоен.
– Надеюсь, святая Марта нам поможет.
– Вельд!
Начальник охраны жестом отправил людей по местам и повернулся к Амалии.
– Синьора?
Женщина подошла ближе и прошептала:
– Адигену нельзя верить.
– Почему?
Глаза лихорадочно блестят, губы подрагивают – Вельд видел, что Амалия напряжена до самого последнего предела, и постарался говорить максимально спокойно.