Если не Нэш, то кто?
– Давно вы здесь живете? – не удержалась Сэм.
– Почти год. Когда я была маленькой, мы жили в Сан-Антонио, а когда дедушка умер, переехали сюда.
Значит, ранчо принадлежало отцу Нэша. И досталось ему по наследству, решила Сэм.
– А до Сан-Антонио я и папа жили в Далласе, – продолжила рассказ Колби. – После того, как мама умерла, папе разонравился Даллас. Он сказал, что с ним связано слишком много плохих воспоминаний, и тогда мы уехали в Сан-Антонио.
Ребенок говорил о смерти матери с поразительным спокойствием. Сэм тоже рано потеряла мать, в два года, и, хотя мало что помнила, при мысли о ней на глаза всегда наворачивались слезы и комок подступал к горлу.
– Сколько тебе было, когда умерла мама? – тихо спросила она.
– Восемь часов примерно. Мама болела диабетом, врачи говорили, что ей нельзя иметь детей. Но папа рассказывал, что она готова была отдать свою жизнь, лишь бы я родилась. Это грустно, правда?
Спокойный тон девочки делал историю еще трагичнее. Сэм глубоко вздохнула.
– Да, это грустно.
– Папа говорит, я очень похожа на маму. В моей комнате на тумбочке стоит ее фотография, и мне кажется, что мы совсем не похожи. Только цвет волос одинаковый. Она была блондинкой, как я. Правда, у нее волосы прямые и красивые, а у меня курчавые и жесткие. – Сморщив носик, Колби накрутила на палец волнистую прядь и разочарованно отпустила ее. – По словам папы, если бы я иногда причесывалась, они бы выглядели лучше. Но чем сильнее расчесываешь эти волосы, тем сильнее они путаются.
Сэм, которая рассматривала передние копыта Уиски, спрятала улыбку. Интересно, этот ребенок когда-нибудь молчит?
– В любом случае, – Колби неопределенно взмахнула рукой, – папа очень любил маму, и могу поклясться, что он до сих пор по ней скучает. Ты замужем?
Вопрос застал Сэм врасплох.
– Н-нет, – запнулась она.
– Почему?
Девочка явно решила вогнать ее в краску. Сэм склонилась еще ниже, счищая с копыта грязь и мелкие камни.
– Не знаю. Наверное, потому, что тратила все время на лечение лошадей.
Колби улыбнулась, демонстрируя большую щелку между передними зубами.
– Тогда ты могла бы выйти замуж за моего папу. Он все время говорит, что мне нужна мама.
Нога Уиски выскользнула из рук Сэм.Мама?Сэм перешла к правому боку лошади, подальше от девочки, и несколько раз глубоко вздохнула.
– Боюсь, что нет. милая. Твой папа должен сам сделать свой выбор.
– А, ерунда. Я его уговорю. Обычно он разрешает мне делать все, что хочется.
В чем Сэм не усомнилась ни на минуту.
– Может быть. Но твоему папе иногда тоже нужно; разрешать делать то, что ему хочется,– сквозь смех произнесла она. Пока этой юной головкой не овладела новая идея, Сэм поспешила надеть на голову лошади уздечку. – Где ты разминаешь Уиски? – спросила девушка, надеясь отвлечь Колби.
Девчонка спрыгнула с ворот.
– За домом есть ипподром. Ну, он не совсем настоящий. Дедушка держал на нем скот. Но там просторно и есть барьеры, поэтому я называю это место ипподромом.
Сэм, улыбнувшись, поправила растрепанные волосы девочки. Ребенок говорил с невероятной скоростью и выдавал целую семейную историю там, где было бы вполне достаточно краткого ответа.
– Хорошо. Пойдем туда и посмотрим, что умеет делать Уиски.
На улице Сэм села верхом на лошадь, использовав в качестве ступеньки старую бадью. Колби тем временем успела вскарабкаться на забор. Стремена оказались слишком короткими, и Сэм пришлось просто свесить ноги по бокам лошади.
Уиски потанцевал немного под непривычно тяжелым седоком, потом успокоился и перешел на шаг. Сэм пустилась рысью, проскакала несколько кругов по стадиону, после чего решила ускорить темп. Скакун легко и быстро реагировал на каждую команду. По приказу наездницы лошадь остановилась и сделала несколько шагов назад.