За ночь он разобрал на детали ценный магнитофон «Сони» и телевизор «Рубин».
К утру новый вариант прибора был готов и отлично уместился в дедушкином серебряном портсигаре. И Гаврилов лег спать.
Разбудил его голос Грубина.
– Коля! – кричал Грубин со двора. – Сутки прошли. Держи деньги на кассеты. Отдавай машину.
– Сейчас приду, – отозвался Гаврилов.
Грубин и Ложкин стояли посреди двора.
Гаврилов вынес им прибор. Свой лежал у него в кармане.
– Давайте кассеты, – сказал он.
– Вот деньги. – Грубин полез в карман. Грубин держал слово.
– Не нужны ему деньги, – отчеканил Ложкин. – Деньги развращают молодежь. Пускай скажет спасибо, что мы его добру учили.
– Вы обещали, – кротко сказал Гаврилов.
– Вот сейчас твоей матери скажу, как ты взрослых шантажируешь! – возмутился Ложкин. – Да я... Да как ты...
И Ложкин замер с открытым ртом.
– Что такое? – удивился Грубин. – Что случилось?
Ложкин хлопал глазами и молчал.
– Уловив специфическое сокращение гортани, – спокойно ответил подросток, – включилась парализующая система.
– Да как же? – Грубин был потрясен. – Ведь Ложкин к прибору не подключен!
Гаврилов ничего не ответил.
В отличие от первобытной, примитивной модели Грубина, прибор Гаврилова действовал на расстоянии.
