– Сейчас буду.
Никита побрился, оделся, посмотрел на себя в зеркало. Видок еще тот! Хоть бы пару деньков отлежаться, отек бы сошел, выглядел бы более-менее по-человечески.
Придя в больницу, Никита юркнул в отделение с черного хода, где на лестнице курили ходячие больные. И сразу направился в кабинет заведующего. Слава богу, не попался на глаза сотрудникам.
Увидев его, завотделением лишился дара речи.
– Где это тебя так?
– Места знать надо!
– Выпивал?
– Если бы! За рулем был, трезв, как стеклышко!
– Чего не поделил?
– Пристали на улице.
– Тогда еще легко отделался. Милиция была?
– Нет.
– Повезло, тебе, кроме жалобы, еще какого-нибудь уголовного дела не хватало. То-то козырь блондинке был бы! Ладно, сейчас принесу ее историю болезни, проверь!
Денис Юрьевич вышел и вскоре вернулся с историей болезни в руках. Блондинку выписали еще в пятницу. Шустро она!
Никита проверил историю болезни, или, как говорили в старину – «скорбный лист». Вроде бы все в порядке.
– Дай-ка сюда.
Завотделением забрал тощую историю болезни из рук Никиты.
– Ты смотришь ее, как лечащий врач. А ты читай глазами прокурора.
Денис Юрьевич бегло просмотрел историю болезни скандальной пациентки.
– Вот здесь дополни, а тут напиши: «вела себя неадекватно». И поподробнее. Может, у нее психологический шок был – посттравматический.
– Да она просто капризная сучка!
– Ты же так в истории болезни записать не можешь, это документ. Между прочим, хранится пятьдесят лет.
– Да ну? – удивился Никита.
– Ладно, вроде больших огрехов в документах нет, а маленькие комиссия все равно найдет. Иди, зализывай раны. Если получится, отлежишься неделю, ну а если нет… – Заведующий развел руками: – Тогда не взыщи.
Удалось посидеть дома только еще один день – вторник. А уже в среду с утра Никиту вызвали в отделение.
– Комиссия заявилась, тебя требуют. Я сказал, что ты упал и у тебя легкая травма, но они не слушают.
– Понял, спасибо.
Уже через двадцать минут Никита был в отделении.
Едва он вошел в кабинет заведующего, где, кроме него, сидели три человека, как один из них, мужчина чиновного вида, прилизанный, при галстуке и костюме, тут же спросил:
– Савельев?
– Именно.
– Пока садитесь.
Главный врач больницы, сидевший в сторонке, неодобрительно покачал головой и исподтишка показал кулак.
– Что можете пояснить по делу?
– На меня уже дело завели? – Никиту заело.
– Я бы на вашем месте вел себя повежливее. Если вы так с комиссией разговариваете, то представляю, как вы обращались с бедной раненой женщиной.
– Женщина не рассказывала случайно, что рядом с ней, на каталке, были еще больные, причем более тяжелые? Мне пришлось срочно оперировать мужчину, которому промедление грозило смертью.
Прилизанный чиновник поморщился.
– Не надо уводить разговор в сторону, отвечайте по существу.
– Я и говорю по существу. Проверьте истории болезни доставленных в отделение вместе с ней.
В разговор вступил второй член комиссии.
– А что у вас с лицом?
– Поскользнулся в луже, упал. По-моему, так может случиться с любым.
– И поведение ваше с пациенткой, и разговор с комиссией – вызывающий, и падение…
Чиновник не продолжил предложение, но дал понять, что в версию падения не верит.
– Борис Кириллович, – чиновник повернулся к главному врачу, – как вы охарактеризуете работу доктора … эээ …?
– Савельева, – подсказал завотделением.
– Да.
– Отличный врач, много оперирует, опытный. Показатели – смертность, осложнение после операций – лучше, чем в целом у других.
– Да? – удивился чиновник. Он явно ждал другой характеристики.
– Ну а моральный облик? Так сказать, злоупотребления?
– На работе не употреблял и замечен в сем не был, – сухо ответил завотделением.
– Может, благодарности от больных?
– Полкниги благодарностями от пациентов исписано. Могу показать.
– Да нет, я не об этом, вы не поняли, – чиновник досадливо поморщился.
– Ах, вы о жалобах? Нет, категорически нет!
Чиновник явно намекал на денежные благодарности.
– Савельев, напишите объяснительную.
Чиновник подвинул чистый лист бумаги.
Никита и написал: о тяжело раненном в аварии, о срочной операции, о том, как блондинка требовала оказать помощь в первую очередь именно ей, прикрываясь работой в городской администрации. Тогда он все сделал правильно – как того требовал его врачебный долг, и виноватым себя не чувствовал.
Чиновник взял объяснительную, прочитал ее. Когда он дошел почти до конца, лицо его побагровело.
– Вы специально пытаетесь очернить нашу сотрудницу! Мы этого так не оставим!
– Да пошли вы все…
Никита поднялся и вышел.
И почему чиновничество такое паскудное? Паразитируют на народе и при этом называют себя его слугами!
Из кабинета выскочил заведующий, догнал Никиту.
– Ты чего, как обиженная институтка, убежал? Думаешь, мне приятно с ними общаться? Век бы эти прилизанные рожи не видеть!
– В чем моя вина? Если бы я стал в первую очередь накладывать шовчик на ее ссадину, мужчина с гемотораксом мог умереть.
– Успокойся. И я и ты это понимаем – потому что врачи, профессионалы. А они кто? Вернись, перепиши объяснительную, принеси извинения.
– Что? Я же и извинения приносить должен? Этим зажравшимся чинушам?
– И я, и главный врач прекрасно все понимаем, но это – условия игры.
– Я не в игры играю, мое дело – оперировать, людей спасать.
– Вот выпрут тебя – посмотрим, кого ты спасешь.
Но Никита уже завелся.
– На такую зарплату много охотников найдется, вон – целая очередь стоит желающих поработать. Тогда почему в отделении врачей нет? Не нравлюсь – напишу заявление и уйду. В платную медицину уйду, давно зовут. Там зарплата в два раза выше, почет и уважение.
– Не горячись, остынь. Иди в ординаторскую, посиди, подумай. Но времени у тебя – десять минут.
Никита прошел в ординаторскую. Там сидел Сергей Игнатов, писал истории болезни. Вот что заедает на медицинской работе – так это писанина. Почти половина рабочего времени уходит на бумаги. И любая плановая комиссия всегда смотрит, как оформлены эти бумаги, все ли графы заполнены, красиво ли, без помарок. Никого не интересуют живые люди. Странно.
Увидев Никиту, Сергей удивился.
– Ну и рожа у тебя, Шарапов! – это он так приветствовал Никиту словами из известного фильма режиссера Говорухина. – У тебя что, асфальтовая болезнь?
– С парнями подрался.
– Да? Я думал, что ты уже вышел из этого возраста.
– Я сам так думал до недавнего времени.
– Так комиссия к нам заявилась по этому поводу? А то я смотрю – заведующий собрал твои истории болезней.
– Если бы. Жалобу пациентка на меня настрочила. Там дело выеденного яйца не стоит, кабы она не работала в городской администрации.
– О! Дело бесперспективное! Даже если ты все сделал идеально, все равно прицепятся к чему-нибудь. В лучшем случае, выговор влепят. Ты же знаешь, по результатам проверки выводы должны быть и обязательно – виновные. У меня уже выговоров этих, как у собаки блох.
– Неприятно.
– Понимаю, сам прошел через это – и не раз. Принимай, как оборотную сторону нашей работы. Главное – не переживай, отстранись, смотри со стороны.
– Так вины моей нет.
– Ты что, вчера родился? Ты думаешь, в тюрьмах у нас сидят истинные преступники? Большая часть – да, настоящие уголовники. А остальные – это те, кому не повезло. Украли в деревне мешок картошки, участковый схватил первого же пьяницу, который решительно не помнит, что делал вчера, – и все. Сам прикинь, что они тебе могут сделать? Зарплаты лишить? Нет! Премии? Так у нас ее отродясь не бывает. Понизить в должности? Так ты и так рядовой врач, ниже некуда. Хотя нет, могут на фронт послать – на самую передовую.
Сергей расплылся в ухмылке.
– Вечно ты, Серега, с шуточками. И так на душе кошки скребут.
– Никита! Очнись, погляди вокруг! Что тебя здесь держит? Семьи нет, на работе гроши платят, да еще и мозги полощут. Иди в какое-нибудь «ООО», и будешь получать в два раза больше за несравнимо более легкую работу. Уж дежурить сутками не будешь – это точно.
– Привык я.
– А еще лучше – перебирайся в большой город. Там и клиники попрестижней, и зарплата побольше. Небось друзья-сокурсники звали уже?
– Не без этого.
– Вот! – Сергей назидательно поднял палец. – Подожди, а сюда, в ординаторскую, ты зачем пришел?
– Требуют объяснительную переписать и принести письменные извинения.
– Ну так напиши…
– Тошнит.
– Чистоплюй!
– Именно. Потому писать ничего не буду.
– Как знаешь.
Сергей снова занялся писаниной.
Никита уселся за стол и бездумно смотрел на столешницу. Потом придвинул к себе лист бумаги, раздумывая. Может, написать заявление об уходе? И в самом деле уйти в платные структуры?