Когда дедушка Тодда Боудена переступил порог кабинета и закрыл за собой дверь из зернистого стекла. Калоша Эд предупредительно поднялся, однако не вышел из-за стола. Он помнил про свои кеды. Старички, они частенько не понимают, что это, может быть, психологический прием, рассчитанный на трудных подростков... старички встречают тебя по одёжке, а до остального им и дела нет.
Орел, орел, подумал Фрэнч, разглядывая гостя. Седые волосы зачесаны назад. Костюм-тройка как из магазина. Сизоватого цвета галстук завязан безукоризненно. Черный зонт в левой руке (с воскресенья зарядил мелкий дождик) смотрится эдаким офицерским стеком. Пару лет назад Калоша Эд с женой, большие поклонники Дороти Сэйерс, решили перечитать все, что вышло из-под ее пера. И вот сейчас он подумал: перед ним стоит живой лорд Питер Уимсей, словно сошедший со страниц высокочтимой писательницы. Да, семидесятипятилетний лорд Уимсей. Не забыть рассказать жене.
- Мистер Боуден, - почтительно сказал он и протянул руку.
- Очень рад, - сказал Боуден, в свою очередь протягивая руку.
Эдвард Фрэнч не стал сжимать ее изо всех сил, как он поступал, имея дело с отцами своих учеников. По тому, с какой опаской старик протянул руку, было очевидно, что у него артрит.
- Очень рад, мистер Фрэнч, - повторил Боуден и сел напротив, не забыв поддернуть на коленях идеально выглаженные брюки. Поставив зонт между колен, он оперся на него подбородком и сразу стал похож на очень старую и исключительно деликатную хищную птицу, пролетом приземлившуюся в кабинете школьного наставника. У него легкий акцент, подумал Фрэнч, но без характерной для английской аристократии и, в частности, для лорда Уимсея энергичной артикуляции, скорее континентальный, более плавный. Как, однако, Тодд похож на деда. Тот же нос. И глаза.
- Приятно, что вы смогли прийти, - сказал Фрэнч, садясь - хотя в подобных случаях я рассчитываю, что мать или отец.
Заготовленный дебютный ход. За десять лет работы классным наставником Эдвард Фрэнч хорошо усвоил: если в школу приходит дедушка или кто-то из дальних родственников, значит, не все благополучно дома, и здесь почти наверняка кроется корень зла. В каком-то смысле Калоша Эд бьи даже рад подобному обороту. Неприятности в семье - само собой, не подарок, но, скажем, наркотики для мальчика с такими отличными мозгами, как у Тодда, - это было бы в сто раз хуже.
- Да, конечно... - Боудену удалось изобразить на лице одновременно скорбь и возмущение. - Мой сын и его жена... словом, я согласился пойти на этот разговор. Грустный разговор, мистер Фрэнч. Поверьте мне, Тодд - хороший мальчик. А оценки... это временное явление.
- Хотелось бы надеяться. Вы курите, мистер Боуден? В стенах школы это не одобряется, но мы сделаем так, что никто не узнает.
- Благодарю.
Мистер Боуден достал из внутреннего кармана мятую пачку "Кэмела", сунул в рот одну из двух оставшихся сигарет, оторвал от картонки спичку, чиркнул ею о каблук, закурил. После первой затяжки он глухо, по-стариковски, прокашлялся, загасил в воздухе спичку и положил обгоревший черенок в пепельницу, любезно ему подставленную. Эдвард Фрэнч наблюдал за этим ритуалом, столь же безукоризненным, как блестящие туфли гостя, точно завороженный.
- Не знаю даже, с чего начать, - сказал Боуден, пряча явную озабоченность за легким облачком дыма.
- Вы, главное, не волнуйтесь, - мягко сказал Фрэнч. - Уже то, что пришли вы, а не родители Тодда, наводит меня, знаете, на кое-какие мысли.
- Да, наверное. Тогда к делу.
Он скрестил на груди руки. Сигарета торчала между средним и указательным пальцами. Прямая спина, чуть приподнятый подбородок. В том, как он собрался одним волевым усилием, подумал Фрэнч, есть что-то от прусской решительности. Это напомнило ему трофейные фильмы, которые он видел в детстве.
- Между моим сыном и его женой возникли трения. - Боуден отчеканил каждое слово. - Я бы сказал, серьезные трения. - Глаза старика, ничуть не выцветшие, проследили за тем, как Калоша Эда раскрыл лежавшую перед ним папку. Внутри - листки. Не так уж много листков.
- Вы считаете, эти трения могут влиять на успеваемость Тодда?
Боуден приблизил лицо к Фрэнчу. Он смотрел ему прямо в глаза. После довольно значительной паузы он произнес:
- Его мать пьёт.
И снова выпрямился.
- Да что вы?
- Представьте себе. - Боуден удрученно покивал головой. - Мальчик мне сам говорил, как он два раза застал ее на кухне, лежащей лицом на столе. Зная, как отец к этому отнесется, он сам разогрел в духовке обед и заставил ее выпить не одну чашку крепкого кофе, чтобы до возвращения Ричарда она хоть немного пришла в себя.
- Грустная история, - заметил Фрэнч, хотя ему доводилось выслушивать истории и погрустнее: про матерей, пристрастившихся к героину... про отцов, избивающих своих детей смертным боем. - А что, миссис Боуден не подумывала обратиться к врачу?
- Мальчик ее уговаривал, но... Мне кажется, она стыдится. Ей бы дать немного времени на разбег... - Он обозначил в воздухе необходимый временной отрезок, прочертив его курящейся сигаретой. - Вы, надеюсь, меня понимаете.
- Да-да, - кивнул Эдвард Фрэнч, втайне восхитившись замысловатым росчерком дыма. - А ваш сын... отец Тодда...
- Тоже хорош, - резко сказал Боуден. - Домой приходит поздно, обедают без него, даже вечером вдруг может куда-то сорваться... На все это посмотреть, так он женат не на Монике, а на своей работе. Я же вырос в твердом убеждении, что на первом месте для мужчины должна быть семья. А вы, мистер Фрэнч, что думаете?
- Совершенно с вами согласен, - с горячностью поддержал его Калоша Эд. Своего отца, ночного сторожа в лос-анджелесском универмаге, он видел в детстве лишь по праздникам и воскресеньям.
- Вот вам другая сторона проблемы, - сказал Боуден.
Фрэнч глубокомысленно покивал.
- Ну а второй ваш сын? Э-э... - Он заглянул в папку. - Хэролд. Дядя Тодда.
- Хэрри и Дебору совсем недавно перебрались в Миннесоту, - сказал Боуден и не соврал. - Он получил место в медицинской школе при университете. Не так-то просто вдруг все бросить. Да и, признаться, было бы несправедливо просить вернуться. - На лице старика появилось выражение праведной убежденности. - У Хэрри замечательная семья.
- Понимаю. - Эдвард Фрэнч еще раз заглянул в свою папку, потом закрыл ее. - Мистер Боуден, спасибо вам за откровенность. Я тоже буду с вами откровенен.
- Благодарю, - сказал Боуден, весь сразу подбираясь.
- К сожалению, от нас не все зависит. В школе всего шесть наставников, и на каждого приходится по сто и более учеников. У моего нового коллеги Хэпберна - сто пятнадцать. А ведь они сейчас в том возрасте, когда так важно протянуть вовремя руку помощи.
- Золотые слова. - Боуден буквально расплющил в пепельнице сигарету.
- Проблем у нас хватает. Самые распространенные - наркотики и нелады в семье. По крайней мере, Тодд не балуется "травкой" или мескалином.
- Избави бог.
- Бывают случаи, - продолжал Эдвард Фрэнч, - когда мы просто бессильны. Ужасно, но факт. Как правило, из работы тяжелых жерновов, которые мы крутим, выгоду для себя извлекают как раз худшие из худших - хулиганы, лодыри, отсидчики. Увы, система дает сбой.
- Я ценю вашу откровенность.
- Но больно смотреть, когда жернова начинают перемалывать такого, как Тодд. Еще недавно он был в числе первых. Прекрасные отметки по языку. Явные литературные задатки, особенно удивительные в этом возрасте, когда для его сверстников культура начинается с "ящика" и кончается соседней киношкой. Я разговаривал с учительницей, у которой он в прошлом году писал сочинения. За двадцать лет, сказала она, ей не приходилось читать ничего подобного. Речь шла о контрольном сочинении за четверть - про немецкие концлагеря во время второй мировой войны. Она впервые тогда поставила пятерку с плюсом.
- Да, - сказал Боуден. - Очень хорошее сочинение.
- Ему, безусловно, даются природоведение, общественные дисциплины. Скорее всего, Тодд не поразит мир математическим открытием, но и тут дела у него обстояли вполне прилично... до этого года. До этого года. Вот так... в двух словах.
- Да.
- Мне крайне неприятно, мистер Боуден, что Тодд так резко покатил вниз. Что касается летней школы... что ж, я обещал говорить начистоту. Таким, как Тодд, она может принести больше вреда, чем пользы. Младшие классы в летней школе - это зверинец. Все виды обезьян, гиены, хохочущие с утра до вечера, ну и, для полного комплекта, несколько дятлов. Я думаю, не самая подходящая компания для вашего внука.