– Что, что… Анализ надо делать, что. Мазью мажьте.
Он пододвигает им банку с мазью. Отдает на лечение. Щедро. Хотя, похоже, у него из всех средств одна эта мазь и стоит на стеклянных полочках шкафчика.
Пока женщина бинтует ножки девочке, в сердце Дубанкула с новой силой пробуждаются неясные подозрения.
– Одни в тот дом не пойдете. Я вам провожатого дам. Вот он и посмотрит, кто прав.
Медбрат прямо в халате и войлочных тапках идет за ними к их дому.
И тут конвой. Но женщина рада: помощь девочке оказана. Хоть какая-то, но помощь. Документы сработали. Чемоданов, конечно, не будет, пусть врач порадуется своей правоте. Жаль, что придется покинуть дом. Но вдвоем не страшно. Все только начинается. И о чемоданах надо сокрушаться естественнее, горше.
Они шли и за всей чередой обычных домов, не видя еще, чуяли свой. Он издали звал их.
Вот она, калитка скошенная, тропинка к дому, заросшая травой пожелтелой. Дверь в сени, открытая, чуть поскрипывает. Окна заколочены, и видно, что давным-давно.
Парень-провожатый почему-то мнется, боится идти за калитку, остается снаружи:
– Вы сами гляньте. И мне скажете.
Уже с крыльца они видят, как на расстоянии к ним приближается врач. Не усидел в своем окопе. Бдительный.
В сенях они переглядываются. Им спокойно и весело. Сейчас предстоит разыгрывать тоску об исчезнувших чемоданах. Мгновенно входят в роль.
Но чемоданы стоят!
Большой и поменьше.
Желтые, кожаные, с большими пряжками. В них все, что они назвали.
Они смогли мгновенно переодеться. На девочке засияло белое платье с кружевными оборками. Женщина накинула мех поверх легкого струящегося платья. Надела лодочки на каблучках.
Держась за руки, вышли они на крыльцо.
– У нас ничего не пропало! Вот наши вещи. И вот письма ее отца из этого города. Мы будем искать его. Или он найдет нас. Город небольшой.
Она протягивает письма непрошеным провожатым. Но те почему-то пятятся, пятятся от калитки, их пугает свечение за спинами пришелиц. Яркий свет из заколоченного дома. Прямо над головами странных женщин.
3
Этот городок становится все пустыннее с каждым годом. Улица, ведущая к лесу, – совсем нежилая. Дома убитые, собак нет. Тишина. Лесные деревья все смелей и смелей подходят к пустым человеческим жилищам. И только в том доме кто-то живет до сих пор.
Ведьмы?
Сны?
