Они думают, что купили меня, синева беспорточная, думают, что теперь могут пользоваться мной, как шлюхой в борделе… Э нет! — Он хохотнул, резко откинулся на спинку стула, но тут же снова пригнулся к столу. — Они все на крючке у агента Козыря!
— Кого-кого? Козыря? — Наталья непонимающе посмотрела на собеседника.
— А!.. — пьяно заулыбался Баранов, помахивая указательным пальцем у нее перед носом. — Это — секрет. Это — мой большой секрет, — пропел он на манер детской песенки. Тут же лицо его стало абсолютно серьезным. — Но от вас, Наташа, у меня никаких секретов. Я вам доверяю целиком и полностью.
Язык его заплетался все больше. Он без спроса вытряхнул из пачки еще одну сигарету, прикурил и стал жадно затягиваться наркотическим дымом.
«Не много ли будет?» — Наталья посмотрела на него с опаской.
— Козырь — это я! — с гордостью объявил Баранов.
— Почему именно Козырь? — поинтересовалась Мазурова.
— Как почему? — захихикал собеседник. — Ведь я депутат Госдумы. Я — козырный.
Виски с пивом в смеси с наркотиком не способствует контролю над собой, а потому он перешел на свой нормальный язык.
— Вот они только собираются ко мне завтра приехать, а кому надо — об этом уже знают. Сечешь поляну?
— Кто собирается приехать? — как бы невзначай поинтересовалась Наталья.
— Лепило и его кодла. И этого героинщика с собой тащат. Он, правда, соскочил с иглы, но все равно — паук, псих ненормальный. У него, в натуре, крыша давно съехала.
У Натальи екнуло сердце. Когда-то ей тоже довелось испробовать на себе действие героина и вовремя соскочить с иглы, но сумасшедшей при этом она себя не считала.
Баранов глубоко затянулся, и внезапно глаза его остекленели, надолго уставились в одну точку. Наталья, чтобы он не обжег пальцы, осторожно вынула у него из руки дымящийся окурок и погасила его.
Ей стало ясно, что агент Козырь, он же депутат Госдумы и лидер новой фракции Сергей Тимофеевич Баранов, пришел в состояние полного ступора и сегодня вечером ей уже ничем полезен быть не сможет. Она сунула руку в сумочку, висевшую у нее на плече, остановила включенный миниатюрный диктофон и выдернула штекер выносного микрофона, который был закреплен у нее под платьем. После этого она отлепила пластырь, осторожно сняла микрофон, смотала провод и вместе с сигаретами спрятала в сумочку.
Взмахом руки она подозвала официанта (счет был с лихвой оплачен заранее) и попросила вызвать такси.
Когда Наталья приехала домой, она чувствовала смертельную усталость. В Жулебине, где жил Баранов, ей пришлось чуть ли не на себе тащить бедолагу, пребывавшего в состоянии почти полной прострации. Он едва передвигал ноги и периодически нес полную околесицу.
Из его слов следовало, что все сибирские медведи являются членами организованных преступных группировок, а «контора» ведет слежку за ними, устанавливая подслушивающую аппаратуру в берлогах. В этой героической деятельности агент Козырь отводил себе ведущую роль — если бы не он, вся Сибирь уже давно оказалась бы под тяжелой медвежьей пятой.
Втолкнув наконец депутата-агента в его скромную двухкомнатную квартирку, она еще час добиралась и попала домой, когда на дворе была глухая ночь.
Наталья чувствовала себя словно выжатый лимон — была полностью опустошена. Приняла душ и уже хотела завалиться спать, как раздался долгий, настойчивый звонок в дверь. Она настолько устала, что, казалось, у нее нет сил даже шевельнуть рукой, но звонки продолжались и продолжались.
Проклиная все на свете, она встала и поплелась в прихожую. Припав к дверному «глазку», увидела на лестничной площадке Федора Михайлюка. Вероятно, он услышал шорох в квартире и поэтому уже колотил в дверь кулаком.
— Хорошо-хорошо, — с тяжелым вздохом сказала Мазурова, открывая замок.