– Ничего, подожду снаружи. Я буду видеть вас через открытые двери, кабельная связь обеспечит надежное сообщение.
– Не лучше ли просто обсудить все вопросы по общей связи? – Вакуум и проникающее излучение не пугали европейского моравека, но мысль о необходимости покинуть свою подлодку заставляла его нервничать.
– Не знаю, – откликнулся иониец, – однако до запуска двигателей осталось сто четырнадцать минут, так почему бы мне не заскочить за тобой по дороге?
Так и поступили.
Они встретились у грузового отделения. Манипуляторы Орфу усадили Манмута в укрытую нишу на панцире, подключили к линиям коммуникации. Товарищи направились из темного чрева корабля, между его изогнутых и решетчатых ребер, наружу и вверх по внешнему корпусу. Капитан «Смуглой леди» посмотрел на сферические термоядерные двигатели, которые, если судить по их виду, были прилеплены к носу в последний момент, будто конструкторы не могли додуматься до этого раньше, и сверил часы. Час и четыре минуты до возгорания.
По пути европеец искренне удивлялся ультрашпионскому покрытию судна – сплошной пористой черной упаковке, которая теоретически делала его незаметным для простого взгляда, космических радаров, а также для инфракрасных, ультрафиолетовых и нейтринных зондов. Какой в этом толк, если путешественники ворвутся в атмосферу Марса на четырех столпах реактивного пламени и оно будет бушевать целых два дня?
Отсек управления имел шлюзовые двери для поддержания воздушного давления. Манмут помог товарищу подключиться к защищенным кабельным соединениям; сам же прошел внутрь, предвкушая удовольствие подышать старомодным способом.
– На корабле находится оружие, – без обиняков начал Корос III.
Говорил он, естественно, вслух. Многогранные глаза и черный гуманоидный панцирь вспыхивали алыми галогеновыми бликами.
В каюте собрались три моравека; миниатюрный Ри По завершал равносторонний треугольник.
– Ты слышал? – обратился европеец к Орфу по личной связи.
– Еще как, – откликнулся иониец, маяча за окном.
– А почему ты говоришь об этом теперь? – спросил капитан «Смуглой леди» у Короса.
– Решил, что раз уж ваше с ионийцем существование тоже поставлено на карту, значит, вы имеете право знать.
Манмут перевел взор на каллистянина:
– Так тебе все было известно?
– До сей минуты я не слышал, чтобы экспедиция собиралась доставить военную технику на поверхность Марса, – отозвался Ри По. – Хотя, располагая сведениями о защитном оснащении на самом корабле, нетрудно было догадаться.
– На поверхность Марса, – задумчиво повторил европеец. – То, о чем вы говорите, находится внутри «Смуглой леди»… – Он даже не потрудился придать своим словам вопросительный оттенок.
Корос III кивнул, подтверждая его мысль устаревшим человеческим способом.
– И какого рода оружие? – требовательно вопросил капитан подлодки.
– Я не уполномочен отвечать, – напрягся ганимедянин.
– А может, я тоже не уполномочен перевозить неизвестно что на борту своего судна! – рявкнул собеседник.
– У тебя нет выбора, – скорее печально, чем властно промолвил Корос.
Манмута охватила ярость.
– А ведь он прав, – вмешался Орфу по частной линии. – Выбора у нас не осталось. Только вперед.
– Тогда зачем вообще извещать нас? – сердито повторил европеец.
Ответил ему Ри По:
– Обогнув Солнце, мы понаблюдали за Марсом и выяснили, что здешняя квантовая активность на много порядков превышает наши прежние оценки. Эта планета представляет прямую угрозу всей Солнечной системе.
– С какой стати? – удивился иониец. – Постлюди веками тешились с квантовой телепортацией, еще когда заселяли города на земной орбите.
Руководитель полета по старинному обычаю покачал головой. Хотя, конечно, мысль о какой-либо «старине» едва ли приходила на ум при взгляде на это долговязое, иссиня-черное, с проблеском, существо и в особенности – на его мушиные глазки.
– Не в таких объемах, – возразил он. – На сегодняшний день фазотрансформации на Марсе способны прорвать огромную дыру в ткани космического времени. Это выходит за всякие рамки. Безумным экспериментам пора положить конец.
– Войниксы как-то замешаны в этом деле? – поинтересовался Орфу.
Именно с появлением войниксов на Земле – с первым упоминанием о них в перехваченных беседах постлюдей, то есть более двух тысяч местных лет назад, – планета принялась демонстрировать следы неслыханной квант-телепортационной активности.
– Замешаны ли войниксы и обитают ли они на Земле по-прежнему, нам неизвестно, – ответил Корос III по общей связи. – Повторяю, нравственные соображения повелели мне объявить вам об оружии, которое имеется на борту. Когда и как его использовать, решать исключительно нам. Защита главного судна – ответственность Ри По. Применение боевых сил подлодки – забота моя, и только моя.
– Выходит, с корабля нельзя стрелять по целям на Марсе? – вслух рассудил Манмут.
– Совершенно верно, – произнес Ри По.
– Зато на борту «Смуглой леди» находится оружие массового поражения? – уточнил Орфу.
Моравек с Ганимеда помолчал, взвешивая каждое слово, и наконец неохотно выдавил:
– Да.
Европеец попытался прикинуть, что бы это могло быть. Термоядерные бомбы? Реактивные снаряды? Нейтронные излучатели? Устройства на основе антиматерии? Катализаторы черных дыр? Единственное, с чем он имел дело до сих пор, – это безобидные сети, штыки и гальванайзеры для отпугивания кракенов и ловли редких образцов европейской морской фауны.
– Корос, – негромко проговорил он, – к роквекам ты тоже летал с оружием?
– Нет. Тогда в нем не было необходимости. Моравеки астероидного Пояса сделались воинственной и свирепой расой, однако не представляют угрозы для всего живого в Солнечной системе… – Ганимедянин сверился с хронометром: через тридцать одну минуту сработают термоядерные двигатели. – Еще вопросы?
– Зачем кораблю суперневидимая оболочка, – подал голос Орфу, – если огонь из наших сопл заполыхает на небе не хуже сверхновой звезды, которую даже среди белого дня не заметит лишь слепой? Постойте-ка… Вы специально рассчитывали на ответные действия со стороны местных обитателей? Хотите, чтобы они сами проявили себя?
– Вот именно, – подтвердил Корос III. – Так легче всего выяснить их намерения. Термоядерные двигатели загорятся в восемнадцати миллионах километров от Марса. Если за время снижения судно не попытаются перехватить, то мы отбросим двигатели, соленоиды и прочие внешние конструкции, а значит, вторгнемся на орбиту полностью скрытыми от любого наблюдения. К сожалению, нам до сих пор неизвестно, какая здесь цивилизация – технологическая или посттехнологическая.
Манмут серьезно призадумался. Фактически они «отбросят» последнюю возможность вернуться назад на Юпитер.
– Я бы сказал, что колоссальная квантовая активность очень даже указывает на развитые технологии, – заметил иониец, – разве нет?
– Возможно, – хмыкнул Ри По, – но ведь во Вселенной столько ученых-психов!
На этой загадочной фразе собрание закончилось. Из отсека управления откачали воздух, и Орфу доставил товарища обратно, на борт «Смуглой леди».
Термоядерные двигатели сработали точно по сценарию. В течение последующих двух дней Манмут был прикован к высокогравитационному сиденью, не в силах пошевелиться под тяжестью четырехсот g. Отсек, где содержалась подлодка, снова наполнял особый гель, однако сама «Смуглая леди» оставалась пустой. Непривычное бремя и неподвижность начинали утомлять маленького европейца. Он не хотел и думать о том, каково приходится Орфу в его колыбели на внешнем корпусе. Марс и все другие изображения на носовых экранах затмевались ревущим пламенем двигателей, равных четырем солнцам, поэтому капитан подводной лодки проводил время, разглядывая по видео звезды за кормой и перечитывая отрывки из Пруста. Теперь исследователь Шекспира выискивал различные связи и несоответствия между «A la recherchе du temps perdu» и своими любимыми сонетами.
Пылкая одержимость Манмута и Орфу языками и литературой Потерянной Эпохи не являлись чем-то из ряда вон выходящим. Уже первые моравеки, более сорока земных столетий назад посланные в систему Юпитера изучать существа, населяющие его спутники, были запрограммированы первыми постлюдьми таким образом, чтобы неограниченно пользоваться достоверными записями о земной истории, культуре и особенно искусстве. Это произошло после вспышки Рубикона, когда в умах еще теплилась надежда сохранить память и записи о человечестве, даже на тот случай, если последние уцелевшие девять тысяч сто четырнадцать «старомодных» людей не переживут Финального факса. Прошли века, контакт с Землей оборвался, но с тех пор история, литература и искусство человечества превратились в страстное увлечение многих тысяч моравеков, работающих как в жестком вакууме, так и на спутниках. Любимым коньком Уртцвайля, погибшего под ледовым обвалом в глубинах европейского кратера Тире Макула восемнадцать лет назад, была американская Гражданская война. Исследования товарища, посвященные пешим операциям солдат Конфедерации, аккуратно лежали в ящике рабочего стола Манмута возле упакованного в гель памятного подарка – прозрачной лампы с пузырьками расплавленного вещества.
