И еще он говорит, что если все они его родственники, то он съест свой пистолет.
– Скажи ему, чтоб расслабился, – сказал я, – они все члены стаи. А вервольфы считают стаю ближе семьи.
– Но по закону это не семья, – сказал Дольф.
– Сколько своих людей ты хочешь потерять, когда следующий оборотень попробует прорваться через эту дверь?
– Мы можем перестрелять их так же хорошо, как и ты, Анита.
– Но вы все еще должны сделать предупреждение до того, как стрелять, не так ли? Вы все еще должны обращаться с ними, как с людьми, а не с монстрами, или вы закончите карьеру за бумажной работой.
– Свидетели говорят, что ты сделала предупреждение Зейну, фамилии не знаю.
– У меня был приступ щедрости.
– Ты стреляла в него при свидетелях. Это всегда делает тебя щедрой.
Мы опять вернулись к игре в гляделки. Может, дело не только в свиданиях с вампиром? Может, Дольф просто настолько упертый коп, что начал подозревать меня в убийстве людей? Те, кто нападал на меня или угрожал мне, имели обыкновение исчезать. Не много, но достаточно. И меньше двух месяцев назад, я убила двоих людей, чьи тела обнаружили. В обоих случаях – самооборона. Никогда не видела зал суда изнутри. Оба – наемные убийцы со списками жертв длиннее, чем мой рост. Отпечатки пальцев женщины помогли раскрыть несколько политических убийств, о которых Интерпол врал направо и налево. Высокопоставленные плохие парни, о которых никто не плакал, и уж во всяком случае – не полиция. Но это только подтвердило подозрения Дольфа.
– Почему ты порекомендовал меня Питу МакКиннону, Дольф?
Он не отвечал так долго, что я уже решила, будто он и не собирается отвечать. Но, наконец, он сказал:
– Потому что ты лучшая в том, что делаешь, Анита. Я могу не всегда одобрять твои методы, но ты помогаешь спасать жизни, расправляться с плохими парнями. Ты полезнее на месте преступления, чем некоторые детективы из моей команды.
Для Дольфа это была целая речь. Я открыла рот, потом закрыла его, и сказала:
– Спасибо, Дольф. Услышать такое от тебя – это большой комплимент.
– Просто ты провела слишком много времени с проклятыми монстрами, Анита. Я не имею в виду, с кем ты встречаешься. Я имею в виду всех. Ты играла по их правилам так долго, что иногда забываешь, как это – быть нормальной.
Я улыбнулась.
– Я поднимаю мертвых, Дольф. Я никогда не была нормальной.
Он покачал головой.
– Не делай вид, что не понимаешь меня, Анита. Не мех и не клыки делают тебя монстром, не всегда так.
Иногда – это просто то, где ты проводишь черту.
– То, что я играю с монстрами, и делает меня такой ценной для тебя, Дольф. Если бы я вела себя прямолинейно, я не помогала бы тебе так же хорошо в раскрытии противоестественных преступлений.
– Да, иногда я задумываюсь, стал бы я тебя приглашать на консультации, если бы ты была… мягче.
Я нахмурилась.
– Хочешь сказать, что винишь себя в том, кем я стала?
Я попыталась рассмеяться, но выражение его лица меня остановило.
– Как часто ты отправлялась к монстрам по одному из моих дел? Как часто тебе приходилось идти с ними на сделки, чтобы помочь избавиться от плохого парня? Если бы я оставил тебя в покое… Я встала. Потянулась к нему, но опустила руку, так и не коснувшись его.
– Я не твоя дочь, Дольф. Ты не мой опекун. Я помогаю полиции, потому что мне это нравится. У меня это хорошо получается. И кого еще ты можешь вместо меня позвать?
Он кивнул.
– Ага, кого еще?.. Те оборотни могут зайти и… проведать больных.
– Спасибо, Дольф.
Он глубоко вдохнул, и громко выпустил воздух.
– Я видел окно, через которое швырнули твоего друга, Стивена. Был бы он человеком – был бы мертв. Просто удача, что никто не погиб.
Я покачала головой.
– Думаю, Зейн был осторожен по отношению к людям, по крайней мере.