Буланский похлопал ладонью по станине ракетной установки, словно демонстрируя пресловутую государственную мощь.
Затем продолжил несколько иным тоном, возвращая Леснику Дыев нож:
– Пойдемте, ознакомим господ офицеров с наметившейся диспозицией. Думаю, если даже роман мистера Вэллса они не читали, то повидали здесь достаточно, чтобы...
Богдан не договорил.
Резкий, гортанный крик – на арабском. Две оранжевых фигуры – наверху, возле антенн спутниковой связи. И тут же – длинная очередь. Лесник метнул нож, рефлекторно, почти не целясь. Бросился вперед, привычно вгоняя тело в темп боя, бросился рваным зигзагом – проскочить между буравящей воздух смертью.
За спиной грохотал браунинг Буланского. Впереди – одиночные выстрелы, пистолетные и винтовочные. Затем бабахнуло что-то непонятное, но мощное, Лесник мимолетно подумал о гранатомете, хотя откуда ему быть у моряков Рожественского...
Высоко подпрыгнул, зацепился за холодный металл, перебросил тело наверх, к антеннам... И понял, что опоздал, что все закончилось.
4.
– Говорил же я, вашскобродие: пистоль надежная, не то что пукалки нонешние... – пробасил гигантского роста моряк с окладистой черной бородой.
– Да уж... – не стал спорить капитан-лейтенант с острыми чертами лица (Лесник уже знал, что носит он фамилию Старцев).
Пуля из огромного револьвера все же не пробила оранжевую накидку, но ее владельцу этот факт никак и ничем не помог – получивший тяжелейшую контузию боевик умер через несколько минут, не приходя в сознание. Его товарищу оцарапал кисть руки брошенный Лесником нож, и миостагнатор подействовал почти мгновенно.
Потери у абордажной группы оказались куда выше – две очереди почти в упор по столпившимся людям сделали свое дело... Наверное, арабы могли перестрелять всех, но опасались зацепить своего шефа, Юхана Азиди. Однако и без того – два матроса и мичман Казакевич убиты на месте, еще четверо ранены... Из высадившейся на борт «Тускароры» партии в строю осталось меньше половины.
Уцелевшие, выставив караульных, собрались в помещении, заставленном приборами непонятного назначения (вернее, Лесник подозревал, что служат они для спутниковой навигации, но не стал делиться подозрениями с Буланским и Старцевым).
Богдан Буланский, очевидно, не желал рассказывать матросам, где они очутились – и начал объяснять ситуацию Старцеву по-французски. Узнав, что Лесник этим языком не владеет, удивился – но с легкостью перешел на немецкий.
– Потопить сей корабль – дело недолгое, – сказал Богдан, выслушав предложения Лесника. – Одна минная атака судна, на коем мы сюда прибыли... Вопрос в другом: стоит ли предпринимать столь нерасчетливый и необратимый шаг? Коли уж судьба дает России шанс вырваться далеко вперед в непрекращающейся гонке держав – отчего бы оным шансом не воспользоваться? Уверен, что именно Россия, с ее исконным миролюбием, станет надежным гарантом мирового порядка... Не Англия, стремящаяся захватить все, до чего способна дотянутся. И не Германия, опоздавшая к разделу мирового пирога и жаждущая переделить его на свой манер. И не молодые заокеанские хищники с быстро растущими клыками. Одна лишь Россия.
«Начинается, – подумал Лесник с неприязнью. – Еще один вершитель судеб мира объявился...»
Старцева слова о минной атаке вырвали из отрешенной задумчивости. Капитан-лейтенант, похоже, поверил известию, что оказался на борту плавучей машины времени, – но полностью осознать его так и не смог.
– Помилуйте, Богдан Савельевич! О какой минной атаке идет речь? Лейтенант Новосильцев увел миноноску и едва ли вернется обратно. Более того, думаю, что и в докладе Зиновию Петровичу изобразит дело так, что командующий воздержится от посылки сюда второй партии.
– Новосильцев? – деланно удивился Богдан. – Я ведь говорил, что командовать кем-либо и чем-либо он решительно не способен. И не командует. Миноноска отошла в сторону по моему приказу. Всего лишь для того, чтобы не пугать своим видом неприятеля и не обрекать нас на долгие поиски в недрах корабля.
Капитан-лейтенант не понял.
– Неужели вы в самом деле считали, что я отправился в свою одиссею на «Князе Суворове» в полном одиночестве? И полностью завишу от капризов адмирала? Нет, Николай Иванович, учреждение, где я имею честь служить, привыкло действовать по-другому...
Буланский достал из кармана бушлата фальшфейер, продемонстрировал его собеседникам.
– Мне достаточно зажечь его так, чтобы пламя было видно с моря – и через считанные минуты миноноска вновь пришвартуется к борту, после чего...
– Не пришвартуется, – перебил Лесник.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Короткий миг дурноты, что все мы почувствовали несколько минут назад, – признак хроноперехода. Ваша миноноска осталась в 1904 году. А где сейчас мы – неизвестно. Правильнее даже сказать не где, а когда...
После паузы Лесник добавил на английском:
– Вернее, известно лишь этому вот господину, – кивок на Юхана Азиди. – Но он делиться информацией категорически не желает. Я думаю, нам стоит попробовать интенсивные методы допроса.
– Ла илихи илла Ллаху ва Мухаммад расулу Ллахи... – пробормотал Азиди. Глаза у него были совершенно безумные.
Затем, словно в голове араба щелкнул переключатель, взгляд его разительно изменился. И в тоне вновь зазвучала снисходительная ирония. Казалось, Азиди по-прежнему считает себя хозяином положения.
– Неужели русские моряки способны причинить вред некомбатанту, да к тому же еще и гражданину не воюющей державы? – изумился он несколько наигранно, и Лесник понял: слова араба, обращенные по видимости к агенту Инквизиции, на деле адресованы Старцеву.
– Нет, конечно же, – сказал капитан-лейтенант, не задумываясь. – Очевидно, господину Урманцеву просто не известно, что...
«Благородство – очень полезная вещь, – досадливо подумал Лесник. – Особенно для подлецов, имеющих дело с благородными людьми...»
Но, как тут же выяснилось, у Богдана Буланского были свои понятия о благородстве. Равно как и о мерах, кои возможно применять к некомбатантам.
– Боюсь, вы ошибаетесь, любезный, – обратился он к Азиди, бесцеремонно перебив Старцева (обратился на великолепном английском, кстати). – Некомбатанты, с оружием в руках захватывающие суда, именуются несколько иначе, – пиратами. А касательно их, пиратов, существует один чудесный международный договор, подписанный в Лондоне еще в 1820 году, к которому впоследствии присоединилась и Россия. Согласно означенному договору, захваченных пиратских главарей можно и должно вешать без судебного разбирательства – в случае невозможности доставить их для оного разбирательства. Рей я здесь что-то не видел, но, думаю, мы найдем, к чему привязать веревку.
– Ла илихи илла Ллаху... – забормотал Азиди. Взгляд его вновь стал отсутствующим, устремленным куда-то далеко-далеко...
5.
Громкий крик караульного матроса оборвал разговор. Подхватив оружие, все высыпали на палубу – все, кроме араба, прикованного наручниками Буланского к тянущейся вдоль переборки трубе.
Тревога оказалось ложной, боевики Халифата никаких попыток отбить главаря не предпринимали. Неподалеку, в паре кабельтовых от «Тускароры», проплывал пассажирский лайнер – точь-в-точь как злополучное ганзейское судно: материализовался полупрозрачным призраком, на несколько секунд обрел вещественность, затем снова истаял, растворился в клубящемся тумане...
На сей раз обошлось без столкновения, и людей разглядеть не удалось, – даже смутные тени не мелькали за многочисленными окнами непропорционально высокой надстройки. Лишь донесся отзвук игравшей внутри музыки. Мотив показался Леснику знакомым...
«Современной постройки судно, – подумал он, – если, конечно, в этом прилагательном сейчас остался хоть какой-то смысл... Конец двадцатого или начало двадцать первого века. Интересно, а если бы мы столкнулись, как с тем злополучным коггом, и я попытался бы перескочить к ним на борт – угодил бы в свое или почти свое время? Или какой-нибудь побочный эффект зашвырнул бы к ихтиозаврам?» А вслух сказал:
– Тут неподалеку, господа, сложен груз, в котором весьма заинтересованы наши террористы. Предлагаю перенести его сюда, – он кивнул на дверь за спиной. – Будет хоть какой-то предмет для торга.
Капитан-лейтенант, не медля, отдал приказ – трое матросов и боцман Кухаренко пошагали следом за Лесником. Туман, рассеявшийся было после очередного хроноскачка, сгущался...
В помещении, послужившем временным убежищем Диане и Леснику, последнего ждал неприятный сюрприз: водонепроницаемый контейнер оказался взломан. Лесник откинул крышку – содержимое ящика кто-то перерыл, явно в спешке, но на первый взгляд все на месте, набит почти доверху... Хотя, конечно, пропажу какой-либо одной книги или схемы исключить нельзя. Или даже нескольких.