- Тут сто метров пройти, а он на поезде ехать собрался! Может, лучше ракету запустим?
-Ты, девица, говори, да не заговаривайся! - насупился государь. - Вот отправлю вместо церкви в острог, узнаешь, как с царем пререкаться.
Сонька почувствовала, что перегнула палку. Изобразив кроткий взор и трепетание груди, она прижалась париком к могучему плечу и нежно залепетала:
-Салтанушка, ты не нервничай. Это всё проклятая эмансипация да привычка к демократическим свободам. Я ж таблетку по истории обществоведения еще в первом классе глотала, ты подумай, сколько времени прошло! Имя последнего президента не смогу вспомнить, не то что определение абсолютной монархии и ее, так сказать, традиции. Ты уж извини, если чем обидела. Только я к чему веду: богатыря тебе родить обещала? Обещала. Вот мне и не терпится скорее делом заняться да слово свое сдержать!
Она томно вздохнула и стряхнула тонким пальчиком пылинку с царского воротника. Салтан смягчился:
-Занятные ты слова произносишь, красавица, я и половины не разумею. И где только нахваталась? Ну да ладно, в главном ты права. С наследником нам задерживаться не следует, это дело ответственное. - И он неожиданно подмигнул Соньке.
Как ни старалась невеста ускорить процесс, церемония венчания была проведена со всей ответственностью. Митрополит обстоятельно махал кадилом, певчие заливались самозабвенными руладами, а набившиеся в тесное помещение бояре обильно потели в своих парадных одеждах. Бабариха, бледнея от собственной наглости, то и дело благословляла царя, Ткачиха с Поварихой неудержимо зевали, переминаясь с ноги на ногу, а изнемогающая от раздражения невеста изо всех сил пыталась сохранить величественный вид.
Подумать только, на дворе июнь месяц, а ее обрядили как капусту: сначала исподняя рубаха, из простого полотна, затем верхняя рубаха - побогаче, из шелков да с вышивкой; следом понева - что-то вроде юбки, обмотанной вокруг фигуры и закрепленной на шнурке; сверху… в общем, к чему перечислять: весь наряд, с каменьями да крученой золотой канителью, тянул килограммов на пятнадцать. Больше всего Соньку возмутил бобровый воротник, пристегнутый ей поверх одеяния в последнюю минуту. Во всём этом великолепии юная модель смотрелась как мраморный монолит: этакая глыбина без намека на фигуру. Эх, где ж ты, осиная талия окружностью в пятьдесят пять сантиметров, где пупок с пирсингом?! Не наглотайся Сонька таблеток по истории костюма - ни за что б не позволила нацепить на себя всё это барахло.
Салтан тоже принарядился. Сколько рубах он нацепил по торжественному случаю, Сонька не знала, визуально же царское облачение состояло из платна - сшитого из золотых тканей длинного балахона с широкими рукавами и застежкой встык; круглого воротника под названием бармы, на который были нашиты жемчуга, каменья да небольшие иконки; и золотой тюбетейки с собольей опушкой и крестом сверху. Грудь государя также украшал массивный крест. Смотрелся Салтан великолепно, такого и впрямь не жалко затащить в опочивальню. Впрочем, у Соньки были заботы поважнее, чем секс с давно почившим царем…
Наконец пытка венчанием закончилась. Салтан подхватил младую супругу под локоток и без лишних проволочек увлек в пиршественную залу. Столы уже ломились от чипсов… в смысле, чудных яств. Кравчие и чарошники сновали меж гостей, обнося их хмельными напитками. Стремительно пьянеющая Бабариха называла невесту дочуркой, в умилении промокая глаза платочком. Утратившие всякую чинность бояре наперегонки опустошали золотые блюда с невиданными доселе кушаньями, утирая бороды от майонеза и кетчупа, а Салтан аппетитно хрустел воздушной кукурузой. Вероятно, именно тогда вошел в обиход речевой оборот, выражающий полный восторг от принятия пищи: «Аж за ушами трещит!»
Ткачихе с Поварихой, как положено, поднесли «мед-пиво».