Не иначе их откармливали в каком-нибудь рекламном бюро.
Изобретение очередного гения…
Разумеется, была сделана попытка ввести новые законы – как всегда, когда поздно что-либо предпринимать. И теперь было поздно. Насекомые уже распространились повсюду. Черные рои, тучи насекомых извергали буквы из толстых брюшек. Соблюдалось разделение труда: одна козявка делает черточку, другая – запятую, третья – точку.
Сами понимаете, это было началом конца.
Слишком много насекомых.
Слишком трудно их обучать, слишком трудно контролировать. И они начали размножаться безудержно.
Размножаются, всюду летают и все пожирают. Они гнездились в ящиках со слабительным. Точили всякую тару. Сверлили дыры в картонках с понаролом.
Теперь уже не было никакого резона сдавать меха на летнее хранение.
Все равно насекомые их пожирали, размножаясь еще больше.
Небо вконец почернело. Черным-черно от насекомых. Поздно что-либо предпринимать. Начались эпидемии, голод. Вызвали войска.
Но что сделаешь штыком против насекомого? К тому же очень скоро, когда эпидемии и голод сделали свое, не осталось потребителей.
Не осталось даже – лучше поздно, чем никогда! – рекламодателей.
Только насекомые беспорядочно летали в загаженном воздухе между словами, потерявшими всякий смысл теперь, когда их некому было читать.
Глаза насекомых оглядывали сверху пустой мир, где не осталось ничего, одни слова…
Хорошо еще, мне удалось уберечь несколько слов, чтобы записать этот рассказ…
