Как-то леди Виола устроила музыкальный вечер, но при первых же аккордах мне стало физически плохо. Это живо напомнило мне мое прошлое, и стало больно до слез. Моя жизнь изменилась, и теперь в ней не было музыки и песен. Как не осталось ни родных, ни друзей, ни места, которое я могла бы назвать домом. Осознание этого давило и заставляло чувствовать холод одиночества.
Я хотела незаметно уйти, но Харн, увидев, как я побледнела, поднял шум, пытаясь понять, что случилось. Из музыкальной комнаты я буквально вылетела, смутившись от внимания к моей персоне. Хуже всего, что Харн и Кайл последовали за мной и начали допытываться, что не так.
Я смотрела на них, не находя слов и не в силах объяснить своего состояния. Хотелось закричать, в груди все сдавило, а от их обеспокоенных лиц становилось лишь хуже. Харн попытался дотронуться до моей руки, но я отскочила. Резко развернувшись, я понеслась от них прочь, больше всего на свете желая остаться в одиночестве.
Не сбылось. В мою комнату они ворвались на пару и потребовали объяснить, что со мной происходит, иначе они не уйдут. С бессилием я смотрела на их решительные лица. Такие и заночуют здесь, с них станется. Взяв блокнот, который в этот вечер забыла в комнате, я написала: «У вас бывают моменты, когда вы хотите побыть одни?»
Они смотрели на меня, я на них. До них наконец дошло. Поглядев друг на друга, они вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь.
На следующий день мне хватило совести принести извинения хозяевам дома за свое поведение. Леди Виола спросила, играю ли я на музыкальных инструментах. Я замешкалась с ответом, а она как ни в чем не бывало сказала, что, если у меня будет желание, я могу посещать музыкальную комнату в любое время. После начала пространно рассуждать о том, что у многих мужчин есть музыкальный талант, и в этом нет ничего необычного. Что они будут только рады послушать мою игру, если я захочу ее продемонстрировать.
Должна признаться, что предстоящая тренировка явилась для меня спасением, и я с облегчением на нее сбежала, не зная, как на все это реагировать. Для себя я решила точно, что и ноги моей в музыкальной комнате не будет, слишком тяжелы воспоминания.
Кайл с Харном опять ездили в город без меня, и в связи с этим я решила поговорить с опекуном. Вооружившись блокнотом, я заловила его, когда он шел к себе в комнату.
– Ты что-то хотел? – спросил он на ходу. Я утвердительно закивала головой, и он махнул рукой, чтобы я к нему присоединилась.
– Давай быстро, а то я хотел принять ванну, – сообщил он мне и начал расстегивать камзол. Смешавшись, я хотела выйти, всем своим видом показывая, что мне не к спеху и я зайду попозже.
– Лоран, да говори уже, – немного устало произнес он, скинув камзол на кресло.
Я решилась и быстро написала: «Возьмите в следующий раз меня с собой, когда поедете».
Подняв глаза, я смутилась, так как Харн расстегивал манжеты рубашки. Я быстро протянула ему записку. Он прочитал ее, бросил на меня какой-то странный взгляд. Потом еще раз прочитал и с некоторым замешательством произнес:
– А ты раньше там бывал?!
Ничего себе?! Мне так обидно стало. Он что же, считает, что если встретил меня в лесу, то я дальше его никуда и не ходила? Да я несколько раз с дядей в город ездила и на ярмарке бывала! Правда, брать он меня с собой не любил, но пару раз мне удалось его уговорить.
Я вскинула подбородок и утвердительно кивнула. Харн издал смешок, а я возмущенно на него посмотрела.
– Извини, ты просто еще так молод, что я не думал… – хохотнув, он спросил: – А с кем ты туда ходил?
«С дядей!» – написала я и, лишь отдав записку, пожалела, что написала честный ответ.
– А он у тебя молодец! – продолжал веселиться Харн. – Если не секрет, а сколько лет тебе было?
«Первый раз в десять лет».
Как сейчас помню, когда дядя собирался в Заречье, а я умоляюще смотрела на него и упрашивала взять с собой. Мне так хотелось посмотреть город, я устала слушать рассказы деревенских детей о ярмарке, лавках, отборе. Очень хотелось увидеть все это своими глазами, а тут как раз ярмарка в городе была. Он не устоял. Я до сих пор не забыла вкус леденца, что он мне купил, и запах сдобной булочки.
– ЧТО?! – неожиданно разъярился Харн, вырывая меня из воспоминаний. Я во все глаза смотрела на его перекошенное лицо и в испуге сделала несколько шагов назад.
– Лоран, ты здесь ни при чем, – сдавленно произнес он, пытаясь овладеть собой. Но его кулаки яростно сжимались и разжимались, и мне стало страшно.
– Лоран, признайся мне, кто твой дядя? Поверь, я его найду и убью, – тихо и ласково произнес Харн, но у меня от его выражения лица и слов волосы на голове зашевелились.
Я ненавидела дядю за то, что он меня предал и продал, но смерти ему не желала. Пусть живет. Как бы там ни было, но он ни разу меня не ударил, а многим моим одногодкам доставалось от родни, и это считалось нормой.
Я тут же испуганно отрицательно затрясла головой, не понимая, что такого ужасного совершил дядя.
«Это было мое желание! Я сам об этом просил», – быстро застрочила я.
Харн прочитал и яростно зашипел:
– Лоран, никогда не ври мне! Я не поверю, что ребенок в десять лет может хотеть ТАКОГО.
Да что в этом плохого?! Я не понимала, что такого ужасного я хотела? Почему многие дети ездили, и это считалось обычным, а Харна так вывело из себя?
«Я мечтал об этом!» – чуть ли не со слезами на глазах написала я.
– Не верю! – яростно воскликнул Харн и, подскочив ко мне, схватил за плечи и встряхнул: – Ответь мне, о чем на самом деле ты мечтал?
«О леденцах», – дрожащей рукой написала я, и несколько слезинок упало на бумагу.
– О-о-о, – застонал Харн и с жалостью посмотрел на меня.
Почему он так смотрит? Неужели ему кажется это мелким? Я быстро написала еще «Побывать на ярмарке» и протянула ему. Он все еще с жалостью смотрел на меня и даже не сразу прочитал то, что я ему написала. Прочитав же, нахмурился, как будто не мог понять смысл слов, и переспросил:
– Побывать на ярмарке?!
Я осторожно подтвердила это кивком головы. Кто его знает, какая будет реакция.
– Лоран, ты куда с дядей ездил? – резко спросил он меня.
«Туда же, куда и вы!» – написала я, растерянная от резкой смены его настроения.
Может, я и ошибаюсь, но Харн тихо процедил: «Не уверен», а потом ласково так сказал:
– Напиши.
«В город», – протянула я ему листок.
– А в городе куда заходили? – опять же ласково спросил он, но опасный блеск глаз предупреждал меня, что он отнюдь не спокоен.
«В лавки, по ярмарке погуляли, леденец купили». – Я опасливо передала ему записку и отступила на шаг. Неизвестно, как он на это отреагирует.
Реакция была странная. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Потом повторил это действие. Потом еще раз. После этого уже нормальным тоном спросил:
– Лоран, так ты в город съездить хочешь?
А я смотрела на него и не находила слов. Тысячу раз пожалела, что его об этом попросила. И теперь он весь такой спокойный и ведет себя как ни в чем не бывало, а я на грани истерики и в слезах. У него с головой все в порядке? Что-то я не слышала, чтобы принц страдал умственными расстройствами, но может, это хорошо скрывают? Иначе почему такие перепады настроения?
«Хотел. Теперь не уверен, что с тобой вообще куда-то ехать можно», – со злостью написала я.
Этот гад расслабленно хмыкнул и начал расстегивать рубашку:
– Не переживай, съездим, – пообещал он. Заметив, как я отвожу глаза от его обнажающейся груди, он серьезно спросил, заглядывая мне в глаза: – Скажи, а дядя тебя не обижал?
Я задохнулась от этого вопроса. После пережитого, после воспоминаний о том, какой дядя был добрый все это время и я его считала самым лучшим и мечтала называть папой, так как у всех детей были родители, а у меня нет. Как просила у него разрешения, но он был против и злился. Он злился только тогда, когда я пыталась говорить о родителях. Он был единственный родной человек, я считала, что он за меня горой, а он… Перед глазами так и предстала та сцена, когда он берет деньги у мага и взгляд последнего на меня. Тогда я еще не знала, что меня ждет…
Слезы полились у меня из глаз. Я так и не смогла понять, почему дядя так со мной поступил? Почему?!
Выругавшись, Харн подошел ко мне и со словами «Я его все же убью!», неловко обнял за плечи, а я уткнулась ему носом в рубашку и ничего не могла с собой поделать, содрогаясь в рыданиях. Он гладил меня по голове и говорил, что все будет хорошо и он меня в обиду не даст. А я не знала, как можно верить совершенно чужому человеку после предательства близкого и самого родного.
Выплакавшись, я обнаружила, что промочила рубашку Харну, и мне так стыдно стало. Я как бы парень, а тут реву раз за разом. Он принц, а я ему рубашку… Я сделала попытку отстраниться, и он меня тут же отпустил. От неловкости я не знала куда девать глаза. Перед моим лицом возник белоснежный платок, и я схватилась за него, как за спасительную соломинку, вытирая лицо и сморкаясь. В данный момент мне хотелось провалиться сквозь землю.