Хорошо, я ухожу…(Поспешно прикасается губами ко лбу Кендла. Нежно)Спокойной ночи, родной. Я здесь, когда бы ты меня ни позвал.
Кендл(устало).Спокойной ночи, милая.
Фелисити уходит чуть не плача. Сиделка Петтон начинает оправлять постель.
Маленькая комната с надписью на двери «Приемная», о которой говорила миссис Бистон. Кеннет разговаривает с Пенелопой, у обоих в руках рюмки.
Пенелопа. Писатель, да? Что же вы пишете?
Кеннет(очень торжественно, почти мрачно).О, ничего серьезного, эпического. Легкая, остроумная вещица…
Пенелопа. Ну! А что вы уже сделали?
Кеннет. Я закончил первую половину балета об эскимосах, который называется «Жизнь в иглу». А также часть ревю, еще не завершенного, под названием «А нам наплевать».
Пенелопа. Рискованное заглавие.
Кеннет(многозначительно).Написано очень остро, прямо-таки беспощадно. О, хэлло, Фелисити!
Входит Фелисити.
Знакомьтесь: Пенелопа Бейн из «Дейли уайер» – моя кузина Фелисити Кендл.
Пенелопа. Вам удалось повидаться с дедушкой?
Фелисити. Да, но я ничего не узнала. Правда, врачи только что приехали. Так что вам придется подождать. Простите.(Кеннету)Где же наша комната?
Кеннет. Да я как раз туда шел.(Пенелопе.)Извините.
Уходят в гостиную.
Гостиная – маленькая, мрачная, запущенная комната. Сэр Эдмунд сидит за столом, перед ним – какие-то бумаги и большой чиновничий портфель. Он пытается работать, но Гермиона все время с ним заговаривает. Она полупьяна, вид у нее несчастный и жалкий.
Гермиона. Может быть, я ему и не нужна – это я и сама понимаю, – но у меня столько же прав на свидание с отцом, сколько и у тебя. На самом деле – даже больше. Он по-своему любит меня, а тебя терпеть не может, тебя вообще никто терпеть не может – я имею в виду разумных людей, а не политиков, чиновников и джентльменов из «Атенэума».(Замечает Фелисити и Кеннета.)Хэлло, и вы здесь. Вы когда-нибудь видели комнату хуже этой? Ну как, ты была у него, Фелисити?
Фелисити. Только одну минутку. Потом какая-то кошмарная сиделка вышвырнула меня оттуда.
Сэр Эдмунд(задумчиво смотрит на нее).Что он тебе сказал?
Фелисити. Он сказал, что не знает, как он себя чувствует.
Сэр Эдмунд. И это все?
Фелисити(явно не хочет рассказывать).Когда я у него спросила, что все это значит, он начал что-то сбивчиво рассказывать, но тут в комнату ворвалась сиделка.
Сэр Эдмунд(угрюмо).Я полагаю, мы будем вынуждены признать, что рассудок его не совсем в порядке…
Гермиона. Ты считаешь, что только твой рассудок в порядке…
Сэр Эдмунд(раздраженно).Ах, не говори глупостей, Гермиона!
Кеннет(который пытается что-то написать на конверте).Она не глупее тебя. С чем бы срифмовать «аборт»?
Гермиона(быстро).Может быть, «порт»? А это не глупо? Как ты думаешь, Эдмунд? Но, Кеннет, милый, не пиши здесь свои непристойные песенки.(Фелисити.)Он и все его друзья теперь только и делают, что сочиняют непристойные песенки. А потом распевают их до двух часов ночи…
Фелисити. Я проголодалась. Где и когда мы будем есть?
Сэр Эдмунд(торжественно).Я договорился, чтобы нам принесли что-нибудь сюда попозже, после того как мы услышим мнение врачей и поговорим с репортерами. И послушайте, Фелисити, Кеннет, я настаиваю, чтобы ими никто, кроме меня, не занимался. Я знаю, как себя вести с этой публикой, а вы – нет. Запомни это, Гермиона.(Пытается работать.)
Гермиона. Отец никогда не был напыщенным. Мать – тоже. В кого ты такой, Эдмунд? У тебя это еще в школе было.
Сэр Эдмунд(не отрываясь от бумаг).Вздор.
Фелисити. Кеннет, ты знаешь кого-нибудь по имени Стэн?
Кеннет. Знаю. Тенора-саксофона из джаза Джамбо Джексона.
Фелисити. Да нет, идиот! Какого-нибудь Стэна здесь.
Кухня выглядит более или менее так же, как в первой части.