Увидев Патмосова, он соскочил с высокого табурета.
– Бухгалтер, Антон Егорович Тугаев, – отрекомендовался он, – Сергей Петрович уже про все говорил.
Патмосов почувствовал крепкое дружеское рукопожатие.
В конторе на минуту водворилась тишина, и все присутствующие уставились на Патмосова.
– Я хотел поговорить с вами, – начал он.
– Очень рад буду, – быстро сказал бухгалтер, – мы в три часа окончим занятия; теперь половина второго. Пожалуйте ко мне обедать, и поговорим.
– Отлично! – согласился Патмосов.
VII
Тугаев, идя с Патмосовым к себе домой, говорил без умолку, забавно жестикулируя и предупреждая в стремительной речи все вопросы Патмосова.
Он охарактеризовал всех служащих, пропавшего артельщика и его жену, прогнанного чертежника и самого Богучарова. Было интересно и забавно его слушать.
– А что вы думаете об этом случае? – осторожно спросил его Патмосов.
– Удрал с деньгами! – решительно сказал Тугаев. – Убить его никто не мог. Он был себе на уме. А следователь у нас гениальная личность. Лекок! Вот и моя обитель. Милости просим! Катя, к нам гость; подавай обедать! – закричал он.
Патмосов следом за ним прошел через прекрасный сад и вошел в хорошенький домик.
Навстречу им вышла жена Тутаева, молодая, красивая женщина.
Тугаев снимал небольшую помещичью усадьбу. Они прошли на веранду.
– Совсем особняк, – сказал Тугаев, – кухня через двор, и в нее звонок. Великолепно!
Они сели обедать.
За столом им прислуживала хорошенькая девушка с невинным детским лицом и большими карими глазами.
– Невеста нашего Василия, – тихо сказал Тугаев. – Необыкновенная чистота! Прямо хоть икону пиши!
Уходя от Тугаева, Патмосов сказал:
– У меня к вам просьба.
– Пожалуйста!
– Я пришлю к вам человека. Так вы его на несколько дней пристройте в кухне. Только от себя. Понимаете?
Тугаев усиленно закивал.
– Понял, понял! А перегородка сегодня не заперта!
– Благодарю вас!
Патмосов ушел.
Богучаров вернулся, когда Василий, уже приготовив постели для отдыха, подавал Патмосову самовар. Они напились чаю. Василий ушел. Богучаров поднялся.
– Ну, я спать. Заморился!
– Я попросил бы вас, Сергей Петрович, назавтра с раннего утра услать куда‑нибудь Василия, – сказал ему Патмосов.
– Будет, – ответил Богучаров, – а что?
– Да хотел бы основательнее все пересмотреть в доме, и чтобы никто не знал. Михей будет у вас наверху занят, а я и похожу по дому.
– Великолепно. Ничего нет проще! А у вас что‑то есть! – сказал он, стукнув себя по лбу. – Ну, спокойной ночи!
VIII
Патмосов опять поднялся с постели, чуть рассвело, и опять прошел в кассу, где стоял сундук.
На этот раз он внимательно осмотрел дверь перегородки, после чего вернулся и заснул снова.
Богучаров разбудил его, и Патмосов у стола увидал неповоротливого Михея вместо Василия.
– Исполнено, – сказал, смеясь, Богучаров, – до вечера не будет!
– Отлично! – отозвался Патмосов и пошел умываться.
Михей подавал воду.
– А где ты был в тот вечер, когда артельщик за деньгами уехал! – спросил его Патмосов.
– Я‑то? – лениво ответил Михей. – На именинах был, у кума. Еремеем звать. Пошли с кучером вместе в семь часов, а вернулись к утру.
– Кто же в конторе оставался?
– А Василий.
– И дворник?
– Кирилл о ту пору у барина Тугаева находился. Дворник у них запил, а барыня боялась. Он и пошел.
– Значит, Василий один был?
– Один. Да у нас тихо. Стеречь нечего. Для формы только.
Патмосов отдал ему полотенце и вернулся в столовую.
Богучаров уже пил чай.
– Сегодня я весь день дома. Обедать в три часа будем, – сказал Богучаров, – а до той поры оба займемся.
Тотчас после чая Патмосов начал свои розыски. Он вынул из чемодана клещи и отвертку, опустил их в карман и, взяв шляпу с палкой и портфель, вышел из конторы, но, спустившись с лестницы, он пошел не к двери, а за лестницу, к маленькой дверке, ведущей в сухие погреба. С помощью клещей он выдернул один из пробоев и спустился по лесенке; потом открыл дверь налево и вошел в погреб. В погребе он провел с полчаса, после чего вышел, закрыл дверь, тщательно приладил пробой на прежнее место и осторожно пробрался в кухню.
Здесь он достал сапоги Михея и Василия и подошел к столу. В портфеле у него оказалось два восковых снимка со следов.
Он аккуратно примерил к ним сапоги. Лицо его выразило удовольствие.
Он поставил сапоги на место и затем с ловкостью заправского вора отвинтил петли у сундуков Михея и Василия, а затем без труда поднял крышки и стал шарить в сундуках.
После чего он привел сундуки в прежний вид, задвинул их на прежние места и вышел на лестницу.
Тихо насвистывая, что у него всегда служило признаком хорошего настроения, он вернулся в контору и обратился к Богучарову:
– Не можете ли вы мне устроить железный щуп. Знаете, палку, на конце острую, аршина в полтора.
– Скоро?
– Хоть сейчас, – ответил Патмосов.
– Ну, сейчас не успею, а к обеду!
– Отлично! А теперь я выйду.
– В три часа обед!
– Не опоздаю!
Патмосов направился к жене Матвеева.
Она сидела на ступеньке крыльца и, смеясь, весело говорила с чертежником.
Увидя сыщика, она страшно сконфузилась не то за свой смех, не то за собеседника и, торопливо поднявшись, спросила:
– По делу, верно?
– На одну минуту, – предупредил Патмосов и, вынув из кармана крошечный сверток, подал его Матвеевой: – Не узнаете ли?
Она с недоумением развернула бумажку и тотчас вскрикнула:
– Запонка Корнила Матвеича!
– Вы уверены?
– Как же! У него эта зацепка ослабла, и она раз выпала из рукава.
Патмосов взял от нее запонку и спрятал ее в жилетный карман.
– Благодарю вас. Больше ничего, – сказал он.
– Вы бы хоть чаю откушали…
– Некогда мне. Всего хорошего!
Патмосов вышел, и лицо его светилось торжеством победы.
Он опять вернулся в контору.
– Ну, вот вам и шест! – сказал Богучаров, указывая на угол.
Патмосов радостно ухватился за него, торопливо вышел и снова спустился в погреб.
К трем часам он вернулся с довольным лицом.
– Узнали что‑то!
– Все, – ответил, смеясь, Патмосов и прибавил: – Кроме главного! Да, еще просьба: не можете ли вы весь завтрашний день никого не отпускать из конторы: ни Михея, ни Василия, ни дворника, ни кучера?
Богучаров кивнул.
– И еще! Скажите, пожалуйста, Василию и всем, что вы хотите его перевести.
– То есть как?
– Ну, на хорошее место в Петербург, Москву, в Сибирь, что ли! Только совсем отсюда, и подальше.
– С Машей? – засмеялся Богучаров.
– Можете и с нею. Вообще переводите в награду.
– Хорошо. Только что это вы задумали? Не Василий же?..
– Он, видите ли, необходим мне, – сказал Патмосов, – а слух этот, чтобы других успокоить! – и он тихо засмеялся.
IX
Уже смеркалось, когда Патмосов подошел к подъезду единственной в городе гостиницы и спросил Пафнутьева.
– Номер четырнадцать, второй этаж направо, – ответил швейцар.
Патмосов поднялся и постучал в дверь. Пафнутьев сам раскрыл дверь и воскликнул:
– Наконец‑то!
Они поцеловались.
Коридорный подал самовар и посуду. Пафнутьев заварил чай и достал ром.
– Ну, теперь слушай! – сказал Патмосов и, прихлебывая чай, рассказал ему все про исчезновение артельщика.
– А вы как решили, – спросил Пафнутьев, – убили его?
– Убили! – ответил Патмосов.
– И вы уже нашли? – с обидой спросил Пафнутьев.
– Нашел, все нашел, – ответил Патмосов, – кроме главного сообщника.
Пафнутьев заметно оживился.
– Надо найти еще одного. Их, видишь ли, двое было. И потом – деньги. Деньги главное! Вот тебе и работа. Слушай‑ка! – и Патмосов по порядку рассказал про свои розыски, открытия, находки и догадки. – Ну, а теперь тебя на сцену! – добавил он. – Слушай внимательно. Оденься проще и завтра днем иди в контору вот с этим письмом, – он положил на стол письмо, – придешь, спросишь Тугаева и дашь ему письмо. Видишь ли, ты будто просишь место. Лакеем раньше у господ служил. Он тебя у себя на кухне пристроит. Понял? Ты там сойдись со всеми. Кажется, там кучер, дворник, повар и девушка Маша. И за этой Машей следи. Куда она, кто к ней. Если что узнаешь, то сообщи Тугаеву.
X
Патмосов сидел в столовой и потирал себе руки от удовольствия.
Василий накрывал стол к обеду, и его лицо, вопреки обыкновению, было угрюмо. Михей сказал, что будто Богучаров отправляет его куда‑то.
– Что это ты, словно с похорон? – шутливо спросил его Богучаров.