Он оглядел членов экипажа. Лишь инженер оставался в сомнении, остальные поверили полностью и сразу. Лицо обычно невозмутимого Парана порозовело от волнения, Питер Мои был явно возбужден, а археолог Муромцев выглядел так, словно узрел двухголового марсианина. Кивнув с довольным видом, капитан произнес:
– Полагаю, сейчас мы не будем информировать Землю о случившемся. Нужно провести ряд экспериментов и попытаться обнаружить источник сигнала. Доктору Торрес необходимо описать свои видения, как прошлые, так будущие, а я заверю эти протоколы, указав время и дату. Наконец мы должны обсудить этот феномен. Вы — специалисты; возможно, кто-то подскажет здравую идею. Ну, кто первый?
– Вы точно видели Рим? — Археолог уставился на Лауру с жадным интересом. — И колонна Траяна уже стояла? — Дождавшись кивка Торрес, он сказал: — Ее возвели после второй войны с даками, а она закончилась в сто шестом году. Значит, второй век новой эры… или третий… Как выглядела колонна? Новой или потемневшей от времени?
– Не могу сказать. За редким исключением картина была довольно смутной, смазанной, будто я глядела сквозь туман.
– Не можете сказать! — Археолог возмущенно всплеснул руками. — Но от этого зависит датировка!
– Погоди, Ник, — остановил его Мои. — Лаура сказала: за редким исключением… Значит, что-то она видела яснее? Что?
– Например, хищника из второго сна, — ответила Лаура. — Огромная тварь, низкий вытянутый череп, в пасти сплошь клыки, когти тупые и похожи на копыта.
– Креодонт, — уверенно произнес геолог. — Были разные виды этих тварей, существовавших миллионы лет в третичном периоде. Вымерли в плиоцене, когда наступило похолодание.
– Не будем увлекаться датировкой, — промолвил второй пилот. — Мне кажется, есть более важные вопросы. Например, такой: можно ли зафиксировать эти видения? Имеется ли прибор, который перенесет сны Лауры на магнитный носитель? И можем ли мы изготовить такое устройство?
Торрес покачала головой:
– Боюсь, это невозможно, Радж. Мы не умеем переводить сны и другие мысленные видения в зримые образы. Аппаратура для этого пока не создана.
– Жаль! Мы располагали бы объективным доказательством. Как же ведут исследования в этой сфере? Вообще без приборов?
– Ну почему же… например, измеряют показатели активности мозга… Но главное все-таки люди с особыми способностями.
– Экзотика, паранормальные штучки, — буркнул Дюкар. — Странный способ передачи информации! Почему не электромагнитный сигнал? Мы бы его легко записали.
– Этого я не знаю. — Торрес пожала плечами. — Возможно, инопланетным существам такой способ не кажется экзотическим.
– Лаура права, — вмешался в дискуссию капитан. — Нам ничего не известно о психике и физиологии существ, оставивших послание. Они могут быть природными телепатами.
– Думаю, это не стоит сейчас обсуждать, — заметил Паран. — Я бы сосредоточился на поисках источника сигналов. И похоже, что наш командир уже занимается данной проблемой, так? Эти ночные маневры… Вы ведь, Джереми, не двигатель проверяли?
Фокс усмехнулся:
– Хвалю вашу сообразительность, Радж. Двигатель в порядке. Мы с доктором Торрес попытались выяснить дальность и ориентацию сигнала. Самым примитивным способом — смещением точки наблюдения.
– И каков результат?
– Видения возникают только в определенном месте, в нашей начальной позиции. Когда корабль удалился на пятьдесят километров, доктору Торрес ничего не приснилось. Мы можем повторить эти опыты с перемещением на меньшую дистанцию.
– Это было бы интересно, — согласился второй пилот. — Но мы маневрировали над поверхностью планеты, оставаясь на прежней орбите. Почему бы не спуститься ниже, а затем подняться?
– Так и сделаем, Раджив. Горючего у нас достаточно.
Дюкар пошевелился, придерживаясь за край стола.
– Мне это кажется очень странным! Наши пришельцы или как их там… они ведь не идиоты, верно? Они ведь хотели, чтобы послание до нас дошло? А кто мог предвидеть, что мы окажемся в точке, благоприятной для приема? Мы могли сейчас висеть где угодно — скажем, над какой-нибудь котловиной или вулканом Олимп. Выходит, что вероятность попадания в зону фиксации сигнала ничтожно мала. И как с этим быть?
– Действительно, странное обстоятельство, — поддержал инженера Муромцев, но тут же откликнулся Питер Мои:
– Не такое уж странное. Мы висим над местом, которое больше всего подходит для закладки базы. — Повернувшись к терминалу компьютера, геолог коснулся клавиш. — Вот смотрите… Дно каньона изрезано речными руслами, тот же рельеф, что у сахарских вади, и тянется он на сотни километров. А здесь нечто вроде полуострова, базальтовый «язык», выступающий из стены. Его разглядели с лунной станции, и мы убедились, что выбор удачен. Твердая, надежная и довольно гладкая скала… по вертикали «Колумб» сейчас над ней…
– Хочешь сказать, что у нас не было альтернативы? — Дюкар прищурился. — Что парни со звезд точно знали: мы окажемся здесь, над этим местом? Может и так, но верится с трудом.
Дюкару ответил капитан:
– Были, Саул, и другие варианты, другие районы в Долинах Маринера и в больших впадинах — например, на кратерной равнине в Исиде. Но с большой долей вероятности первую станцию заложили бы именно здесь. Что и происходит. Ну ладно! — Фокс похлопал ладонью по столу. — Завтра высадка на грунт, Раджу, Питеру и Нику нужен отдых. Предлагаю сейчас разойтись, а если будут какие-то идеи, снова устроим совещание.
…Через четверть часа корабль наполнился дыханием спящих. Спал геолог Мои и видел во сне, как он шагает по марсианским пескам и камням. Муромцеву снились пирамиды Сидонии — будто нашлись в них тайные камеры, где лежат в анабиозе марсиане или, возможно, шестирукие пришельцы с Веги. Инженер Дюкар спал беспокойно; чудилось ему, что «Нинья» села на Марс, а вот взлететь не может — то ли горючее кончилось, то ли поймали ее в силовой капкан инопланетные монстры. У пилотов подобных кошмаров не было; как люди военные, они умели расслабляться и видеть только приятные сны.
К доктору Лауре Торрес пришло новое видение. Снился ей город на дне ущелья, накрытый хрустальным куполом; снился дворец из синего стекла, просторные залы с настенными экранами, коридоры, лестницы, тихие кабинеты и множество людей, кто у компьютера, кто у стола, заваленного книгами, кто у непонятных механизмов. Чем-то важным занимался весь этот народ, чем-то имевшим отношение к Земле и даже к жизни самой Лауры Торрес, но уловить смысл и цель этих занятий она не смогла.
Возможно, ей показали грядущий век?.. Но Лауре чудилось — больше того, она твердо знала! — что эти картины не из будущего Марса и Земли.
Откуда же они пришли? Из какого мира?
СТАНЦИЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ЦЕНТРА Т-ИЗЛУЧЕНИЯ, 2218 год
Лицо тереянца было отрешенным и застывшим, как маска смерти. Казалось, даже бесчисленные морщинки разгладились, а носовой клапан, обычно приподнятый, слился с поверхностью щек и скул. Сейчас, в хрустальном саркофаге уловителя, под струившимся с потолка неярким светом, он походил на ребенка в том нежном возрасте, когда различия меж мальчиком и девочкой еще не так заметны. Его огромные глаза были плотно зажмурены, руки сложены на груди, пряди пепельных волос струились от висков до пояса подобно змейкам в сероватой чешуе. Сверху, с галереи контактной камеры, тереянец был виден отчетливо без каких-либо приспособлений. Но медики, разумеется, следили за ним с помощью диагностической сети, настроенной так, чтобы фиксировать жизненные параметры существа из системы Альтаира.
– Долго он будет спать? — спросила Пилар Каэтано. На лице молодой женщины читалась тревога, и Сергеев подумал, что она, вероятно, не привыкла видеть своего подопечного в состоянии покоя.
Он пожал плечами.
– Думаю, шесть часов, как все наши пси-наблюдатели. Шесть часов идет передача, потом шесть часов молчания. Мы полагаем, что это время для ответа. — Сергеев невесело усмехнулся. — Только ответить не можем. Нет у нас пока необходимых средств.
Пилар приподняла тонкие брови. Глаза у нее были чарующие, темные и глубокие, словно озера. Таинственные глаза, вполне подходящие женщине ее профессии, решил Сергеев. Пилар Каэтано казалась ему очень привлекательной.
– Ровно шесть? Четверть наших суток?
– Да, Пилар.
– Значит, сутки в их мире такие же, как на Земле?
– Это никому не известно. Скорее, они знают продолжительность земных суток.
На панелях, окружавших саркофаг, мигнули и сразу вспыхнули ровным светом огоньки. Началась запись, и, судя по ровному сиянию индикаторов, она была на удивление стабильной. За шесть лет работы в Центре Сергеев ничего подобного не видел и не сумел сдержать возглас торжества.
