Тем более приведённое восклицание однозначно является таковым призывом, а не порицанием чёрта, в устах неверующего Богу субъекта.
Ситуации, подобные этой, вымышленной М.А.Булгаковым и представленной им в романе на всеобщее обозрение и вразумление, если они возникают в чьей-либо реальной жизни по своей сути таковы, что следует вспоминать Бога и просить Его о помощи, о защите и о водительстве. В случае иного отношения к ним — они имеют свойство повлечь за собой последствия и похуже тех, что приключились с Берлиозом, поскольку могут затронуть и вовлечь в себя других людей.
Обычно так называемые «тонкие миры» сокрыты от осознанного восприятия подавляющего большинства индивидов, по крайней мере в состоянии бодрствования. Но людям, тем кого Бог не оставил наедине с их непреклонным злобствованием, Свыше заблаговременно даётся ощущение неприятности или опасности, по направлению к которой они движутся по жизни. Если индивид не окажется невнимательным к такого рода казалось бы беспричинному появлению ужаса или страха, остановится в той деятельности, которой был занят; переосмыслит то, что уже сделал и делает; переосмыслит свои намерения на будущее, а тем более осуществит это, призвав Бога в помощь, то беда, которую заблаговременно дано учуять его сердцу-вещуну, — не состоится: матрица-сценарий уже созревшей неприятности (вплоть до катастрофы, несущей погибель) рассыплется или он минует тот вход, через который вошёл бы в неё при ином своём поведении[28] .
И подобные Берлиозу, в том числе и Маргарита, наканунекатастрофы жизни её мастера отвергшая и сердце-вещун, и разум, не в праве роптать на Бога, что беда стряслась с ними внезапно; что Бог их не защитил, не проявил Своей благодетельности и т.п. Берлиозу было не только дано Свыше сильное ощущение перебоев сердца и тупой иглы в нём, у него не только возникло желание немедленно бежать с Патриарших без оглядки, но сверх того ему был показан и один из oбразов той реальной опасности, которая непосредственно угрожала ему и вела его к погибели. Дорогу под трамвай ему указал не кто иной, как заблаговременно продемонстрированный ему тип:
«Тут у самого выхода на Бронную со скамеечки навстречу редактору поднялся в точности тот самый гражданин, что тогда при свете солнца вылепился из жирного зноя. (…)
Михаил Александрович так и попятился, но утешил себя тем соображением, что это глупое совпадение и что вообще сейчас об этом некогда размышлять.
— Турникет ищете, гражданин? — треснувшим тенором осведомился клетчатый тип, — сюда пожалуйста! Прямо, и выйдете куда надо «Сатане, которого вы призывали».
В последней фразе клетчатого остались непроизнесёнными слова, помещенные нами в угловые скобки, но к таким умолчаниям подобные Берлиозу глухи, даже если это —вопиющие умолчания . Таким нравственно предпочтительнее не размышлять о том, почему реализуется Божеское попущение Сатане, а успокаивать себя мнением, что происходящее — глупое, т.е. бессмысленное совпадение, от которого якобы лучше отмахнуться, а если и подумать о нём, — так потом, на досуге; либо свалить всё на «злой рок» — «судьбу-злодейку», от которых всё равно не уйдешь, как ни мудри.
То, что досужее «потом» может и не наступить, а судьба в большинстве случаев не однозначна, и потому лучше остановиться «прямо сейчас» вместо того, чтобы жить так, как катится жизнь «сама собой», — об этом они не желают догадываться. Им не впрок даже имеющаяся в наличии защита «от дурака», которую они обходят стороной: в случае Берлиоза такая защитадурака от него же самогоэто — турникет, преграждавший доступ на пешеходный переход через трамвайные пути во время прохождения трамваев, который Берлиоз миновал.
Так М.А.Берлиоз пал жертвой Божеского попущения Сатане в отношении него.