Мирошниченко Григорий Ильич - Юнармия стр 24.

Потом Иван Васильевич взял буравчик и просверлил сбоку в обрубке маленькую дырочку.

– Ну, пошли, – сказал Ванька. Он взял свою само­дельную гранату, коробок спичек, и мы выбежали во двор.

Иван Васильевич заложил гранату в ямку около плет­ня, сунул в дырочку белый шнурок и поджег конец шнурка спичкой.

– Отходи подальше! – скомандовал он.

Мы отскочили в сторону. Белый шнурок вспыхнул, за­дымил, завоняло горелой тряпкой.

– Как долбанет сейчас! – шепотом сказал Иван Ва­сильевич и боязливо посмотрел в ямку, где лежала его граната. Оттуда вырвалось маленькое облачко белого дыма.

– Ложись! – крикнул Ванька.

Мы отбежали подальше от плетня и легли. Васька прямо в землю носом уткнулся.

– Когда же она бахнет? – спросил он, пролежав ми­нуты две.

– Скоро, – буркнул в землю Иван Васильевич.

Но бомба не бахала. Мы долго лежали на земле и все ждали взрыва.

– Вставай, там, наверно, шнур потух, – сказал наконец Иван Васильевич.

Он поднялся и подошел к плетню, я – за ним.

А Васька все еще лежал не двигаясь – то ли гранаты боялся, то ли заснул.

Мы с Ванькой осторожно подкрались к гранате. Она мирно лежала в ямке.

– Видишь, говорил я тебе – шнур затух, – сказал Ванька, – а то бы она рванула… Весь бы плетень к черту снесло! Ну да ладно! Посиди здесь, покарауль гранату, а я пойду керосину принесу.

Ванька пошел за керосином, а я тем временем опять поджег шнур.

Шнур сразу загорелся. Огонь быстро побежал к дере­вяшке.

Я отбежал в сторону.

– Пригинайся, разорвется сейчас! – закричал я Вась­ке и сам лег, уткнувшись лицом в землю, рядом с ним.

Васька еще плотнее прилип к земле.

Что-то треснуло, будто автомобильная шина. Я припод­нял голову и увидел над плетнем целый столб огня. На нас с Васькой дождем посыпалась земля.

В это время сзади хлопнула дверь. Из дома выбежал Иван Васильевич. В руках он держал большую бутыль с керосином. Огня уже не было, только дым расстилался над плетнем.

– Зачем гранату подожгли? – крикнул Ванька, подбе­гая ко мне.

– Она сама стрельнула, бомба твоя сумасшедшая, – сказал я. – Чуть меня не убила! Нам с Васькой все глаза засыпало. Ну и сила в ней!

Иван Васильевич обрадовался:

– Засыпала?

– Конечно, засыпала. Видишь, ни черта не вижу, – сказал Васька, протирая глаза кулаками.

– А здоровый огонь был? – спросил Иван Василье­вич.

– До самого неба, – отвечал Васька. – Как пшикнет, так я думал – плетень сгорит.

Иван Васильевич даже засмеялся от удовольствия.

– Видишь, а ты не верил, что у меня настоящая гра­ната выйдет. Я, брат, слесарь!

– Вот такую бы штуку начальнику в окно запустить, – сказал Васька. – Что было бы! Весь стол бы перевернуло, офицеру рыжему усы обсмолило бы! Или вот что – под бронепоезд, под самый паровоз заложить… Эх!

– Я могу и такую сделать, что бронепоезд разорвет, – сказал Иван Васильевич. – Только чурку надо побольше найти да патронов штук двести или триста.

Иван Васильевич так разошелся, что его и остановить нельзя было.

– Постой, – сказал я. – Твоими гранатами, конечно, рыбу глушить можно. А бронепоезд ею не взорвешь. Все-таки она не настоящая граната, а деревянная.

– Я могу и железную сделать. Вон я в прошлом году какую хорошую пушку сделал из дымогарных труб. Пом­нишь?

– Как же, помню, – сказал я, – хорошая была пушка, только не стреляла.

– Ну, гранату легче сделать. Отрежу кусок трубы, за­паяю с двух концов. Сбоку дырочку просверлю. Пороху насыплю. Вот тебе и граната.

– Все равно будет не настоящая, – сказал я. – Так же пшикнет, как и деревянная. У настоящей бомбы и ударник есть и капсюль. А в капсюле – пистон, гремучая ртуть, динамит. Из дымогарной трубы такую не сделаешь.

– Ну что ж, – сказал Иван Васильевич, – я и настоя­щую могу сделать. Мне бы только посмотреть на нее, как она приготовлена.