— Совершенно верно, — кивнул Брок с сардонической усмешкой. — Таков морской закон. Капитан приглашает на борт, кого захочет. Стойте, где стоите.
Струан подтолкнул Вонга вперед.
— Обрезай крючья.
Перепуганный китаец подбежал к борту и начал кромсать веревки. Горт развернул фальконет, и Струан прицелился в него.
— Отставить, Горт! — резко выкрикнул Брок.
Морской закон был на стороне Струана: использование абордажных крючьев действительно квалифицировалось как пиратство. Равно как и появление на борту с оружием без разрешения капитана. А изо всех английских законов ни одни не охранялись столь строго и не исполнялись столь неукоснительно, как законы, регулирующие отношения кораблей и определяющие права капитана в открытом море. Наказание за пиратство было одно: веревка на шею.
Вонг перерезал последний трос, и лорки начали расходиться. Когда между ними легла полоса воды в тридцать ярдов, Струан опустил мушкет и прокричал:
— Попробуйте только подойти ко мне ближе чем на пятьдесят ярдов, и, клянусь Господом, я обвиню вас в пиратстве. — Он оперся спиной на фальшборт. — Что все это значит, Тайлер?
— Я мог бы у тебя спросить то же самое, Дирк, — беспечно ответил Брок. — Я заметил вчера, как ты проскользнул на ют сампан. — Его глаз посверкивал в свете фонаря. — Потом я увидел тебя в очень смешном наряде — ни дать ни взять кули — и, слава Богу, ты благополучно добрался до своей фактории. Странно все это, сказал я себе. Может, старина Дирк сделался главою скорбен? Или, может, старине Дирку нужна помощь, чтобы целым и невредимым выбраться из Кантона? Поэтому мы немного от ошли вниз, потом потихоньку вернулись и встали на якоре к северу от поселения. Дальше глядим, ты садишься на эту вонючую посудину. Ты сам и с тобой две красотки.
— То, что я делаю, никого, кроме меня, не касается.
— Ага, кто же спорит?
Мозг Струана лихорадочно работал. Он понимал, что лорка Брока гораздо быстроходнее его собственной, что команда опасна и хорошо вооружена и что одному ему против них не выстоять. Он проклинал себя за то, что был так самоуверен и не следил за рекой.
Но, с другой стороны, ты все равно бы не заметил, как Брок проскользнул мимо. Как же теперь обыграть его? Должен быть какой-то выход. Ему ничего не стоит пустить тебя ко дну под покровом ночи, и, даже если ты уцелеешь, ты вряд ли сможешь доказать что-нибудь впоследствии. Брок просто заявит, что это произошло случайно. К тому же Мэй-мэй не умеет плавать.
— Эта старая лоханка сидит что-то уж необычно низко. Может, швы текут? Или груз так тяжел?
— Что у тебя на уме, Тайлер?
— Слухи, парень. Все вчерашнее утро перед нашим отъездом не смолкали разговоры. Слухи про серебро Ти-сена. Ты слышал об этом?
— Господи, да о чем там только не болтали.
— Верно. Но все сходились в одном: где-то в Кантоне спрятано серебро, много серебра — выкуп императору. Я об этом даже думать не стал. Пока не увидел, что ты вернулся. И тут мне подумалось, как интересно все получается. Это после спора-то на двадцать тысяч гиней. Очень интересно. Потом ты ночью, как вор, садишься на груженую лорку и идешь на юг, хотя северный рукав удобнее. — Брок потянулся и яростно поскреб бороду. — Старого Дзин-куа что-то не было видно эти дни, а?
— Его нет в Кантоне, это верно.
— Старый Дзин-куа ведь твой пес. По крайности, — с издевкой сказал Брок, — он твой человек, а?
— Ближе к делу.
— А куда спешишь, парень? Нет, спешить нам некуда, клянусь Богом! — Он бросил взгляд на нос своей лорки. — Нос-то у нее мелко сидит, тебе не кажется? — Брок намекал на острый железный шпиль сечением в квадратный фут, торчавший из носа на шесть футов сразу под ватерлинией.