– Уж добре, добре! – проговорил он, поцеловав его. – Я сам, старый дурень, виноват, что взбаламутил твою голову рассказами о казаках и их подвигах.
Павлюк осторожно спустил мальчика на пол, точно боялся раздавить его, хотя Тимош был далеко не из нежных и хрупких: коренастый, здорового сложения, ширококостный, с круглым лицом и сильными упругими мускулами, он казался гораздо старше своих лет.
– Утро вечера мудренее, друзья! – сказал Сулима. – А теперь присаживайтесь к нам; небось устали, проголодались. Я сейчас велю еще принести саламаты.
Он хлопнул два раза в ладоши и молча показал вошедшему казаку на горшок с едой. Тот быстро удалился, и через минуту горячее, дымящееся кушанье стояло перед гостями.
Все отвязали от поясов ложки и стали ужинать.
Тимоша скоро уложили спать, а взрослые долго еще о чем-то совещались и спорили и только на рассвете прилегли отдохнуть.
IV
Первое испытание
На другой день весь табор зашевелился. Отдан был приказ сниматься с места. Никто не знал, куда и зачем, но всякий торопился как можно скорее собрать пожитки, расцепить возы, оседлать коня и вооружиться. Атаман велел держать путь к порогам, где на одном из неприступных островов лежали лодки. Проехать через пороги вверх было гораздо опаснее, чем идти берегом, а летнее мелководье еще более увеличивало трудности, так как обозначилось много подводных камней. Тем не менее атаманы решили избрать водный путь, чтобы скорее ударить на крепость и не дать врагу опомниться.
– Завтра к вечеру мы уже будем в Кодаке, – возразил Сулима на замечание Ганжи об ожидающих их опасностях, – а это стоит того, чтобы потерять две, три лодки. Притом теперь берегом ехать не безопасно; сам ты говоришь, что выпустил из рук этого бездельника Вендзяло, и он ускользнул в степь. Если не наткнется на поляков, то, наверно, направит на нас татар, а их тут много бродит. Ведь его прямая выгода предать нас: он знает, что я ему не прощу измены, если останусь в живых.
Ганжа согласился с доводами атамана, и все двинулись к Днепру, к тому месту, где кончаются пороги. Там, ниже последнего, тринадцатого, порога возвышался неприступный утесистый остров – Кашеварница.
– Диду, как же мы попадем на этот остров? – с удивлением спрашивал Тимош, услыхав, что Сулима намерен сделать там привал.
– Вплавь! – лаконично отвечал старик.
Обоз остановился на берегу. Выслали сторожевых казаков и под их прикрытием стали готовиться к переправе. Тонкая, стройная фигура Сулимы вся ожила, вся дышала энергией и силой. Он носился на своем татарском бакемате взад и вперед и зорко следил, чтобы никто ничего лишнего с собою не брал.
– Брать по одному котлу на несколько куреней! – приказывал он. – Можно чередоваться! Кроме котлов, все оставить в обозе! Крупу и соль каждому с собою иметь. Пороху каждый захвати, сколько можешь. Жидов всех при обозе оставить. Обозу медленно двигаться по берегу, а если что, сейчас дать мне знать: сторожевая лодка пусть стоит у самых порогов, – наказывал он обозному.
При обозе оставили немного людей, да и те, кому приказывали оставаться, неохотно подчинялись этому приказанию. Слух о том, что поляки выстроили крепость, быстро облетел весь табор, все рвались разгромить ненавистную панскую затею.
Наконец все приготовления были окончены. Казаки быстро спешились, разделись, привязали одежду к седлам и поплыли, держась, кто за гриву, кто за седло. Тимош тоже последовал примеру всех, хотя Ганжа и советовал ему остаться на лошади, уверяя, что сильному степному скакуну ничего не значит нести на себе такого маленького хлопца. Но Тимош ни за что не хотел обременять своего коня.
– Я умею плавать, диду! – весело возразил он и бодро пустился в путь вслед за другими.