Девочка рассердилась.
– Но, госпожа, о чем же ты все думаешь?
– О нем, – ответила Матасунта, подняв на нее глаза.
– Ну, это уж невыносимо: из-за кого-то не только обо мне, но и о самой себе забываешь. Чем все это кончится, скажи мне? Сколько дней уже сидим мы здесь, точно пленницы: шагу не можем сделать за ворота дома, а ты спокойна и счастлива, точно так и быть должно. Чем же это кончится?
– Тем, что он придет и освободит нас, – уверенно ответила Матасунта. – Слушай, Аспа, я все расскажу тебе. Никто, кроме меня, не знает этого. Но ты своей верной любовью заслужила награду, и мое доверие – лучшая награда, которую я могу тебе предложить.
В черных глазах девочки показались слезы.
– Награда? – сказала она. – Дикие люди с желтыми волосами украли Аспу. Аспа стала рабой. Все бранили и били Аспу. Ты купила меня, как покупают цветы, и ты гладишь меня по волосам. И ты прекрасна, как богиня солнца, и говоришь еще о награде!
И девочка прижалась к госпоже.
– У тебя золотое сердце, Аспа, моя газель. Но слушай. Мое детство было нерадостным, без ласки, без любви, а они были мне очень нужны. Моя мать хотела иметь сына, наследника престола, и обращалась со мной холодно, сурово. Когда родился Аталарих, суровость исчезла, но холодность осталась: вся любовь и заботы были посвящены наследнику короны. Только отец любил и часто ласкал меня. Но он рано умер, и после его смерти я ни от кого уже не видела ласки. Аталарих рос в другом конце замка, под присмотром других людей, мы мало бывали вместе. А мать свою я видела только тогда, когда надо было наказать меня. А я ее очень любила. Я видела, как мои няньки ласкали и целовали своих детей. И мое сердце так требовало ласки!… Так росла я, как цветок без солнечного света. Любимым местом моим была могила отца: я у мертвых искала той любви, которой не находила у живых. И чем старше становилась я, тем сильнее была эта тоска, и как только мне удавалось убежать от своих нянек, я бежала к могиле и там плакала, плакала. Но мать презирала всякое выражение чувств, и при ней я сдерживалась. Шли годы. Из ребенка я становилась девушкой и часто замечала, что глаза мужчин останавливаются на мне. Но думала, что это из сострадания, и мне было тяжело, и я еще чаще стала уходить на могилу отца. Об этом я сказала матери. Она рассердилась и запретила туда ходить без нее. Но я не послушалась. Однажды она застала меня там и ударила. А я уже была не ребенок. Она повела меня назад во дворец, крепко бранила и грозила навсегда прогнать, а когда уходила, то с гневом спрашивала: за что небо наказало ее такой дочерью? Это было уже слишком для меня. Невыразимо страдая, я решила уйти от этой матери, которая смотрит на меня, как на наказание. Я решила идти куда-нибудь, где бы меня никто не знал. Когда наступил вечер, я побежала к могиле отца, простилась с ней, а когда показались звезды, осторожно прокралась мимо стражи за ворота, очутилась на улице и пустилась бежать вперед. Навстречу мне попался какой-то воин. Я хотела пробежать мимо, но он пристально взглянул на меня и слегка положил руку мне на плечо. «Куда, княжна Матасунта, куда бежишь так поздно?» Я задрожала, из глаз брызнули слезы, и я ответила: «От отчаяния». Он взял меня за руки и посмотрел на меня так приветливо, кротко, заботливо. Потом вытер слезы с глаз моих и таким добрым, ласковым голосом спросил: «Почему же? Что с тобой?» При звуке его голоса мне стало так грустно и вместе хорошо, а когда я взглянула в его кроткие глаза, то не могла больше владеть собой. «Я бегу потому, – сказала я, – что моя мать ненавидит меня, потому что во всем мире никто не любит меня». – «Дитя, дитя, – возразил он, – ты больна и заблуждаешься. Пойдем назад. Погоди немного: ты будешь королевой любви».