— Как тебе нравится такое засилье рыжих? — спрашивал Макмиллан, неторопливо закуривая любимую кубинскую сигару, умышленно подразнивая Петти, известного сторонника здорового образа жизни.
— Ты имеешь в виду нашу королеву? — Петти сам был слегка конопат, но, как герой известного советского фильма «Свадьба с приданным», упорно считал себя блондином.
— Королеву… И еще нашего президента. «Боже храни Америку!»
— Да, ты прав. Рыжие… Может быть, это к войне?
Макмиллан, поперхнувшись дымом, засмеялся и закашлялся.
— Ну-ка, ну-ка… Ты думаешь, есть такая примета?
— Я не знаток истории, но вспомни «дядюшку Джо», — Петти был доволен, что и развеселил приятеля, и подпортил ему кайф.
— Товарищ Сталин разве был рыжим? А, впрочем, ты прав. По крайней мере, конопатым.
Еще одна шпилька в адрес Петти, но тот был невозмутим.
— Заметь, дружище, — развивал тему Петти, — Гитлер даже план нападения на СССР назвал «Барбаросса», то есть «рыжебородый». Может, хотел подколоть «дядюшку Джо»?
— Тут что-то есть. Когда отправимся на покой, а, надеюсь, это будет очень не скоро…
— Надеюсь, этого никогда не будет.
— Так вот. Поселимся с тобой на небольшом, тихом острове. Я буду ловить рыбу, а ты писать исторический труд на тему: «Роль рыжих и конопатых во всемирном историческом процессе». Как тебе моя идея?
— Идея хорошая. А знаешь, мы еще одного рыжего забыли.
— Кого?
— Нового директора ФБР Хэмфри Ли Берча.
— Старина Хэм? Он же совершенно седой.
— Но в молодости был абсолютно рыжим. Я смотрел его досье. В молодости он носил такой короткий рыжий ежик…
— Рыжий и колючий, — перебил Макмиллан. — Вот увидишь, мы еще будем вытаскивать его иголки из самых неожиданных мест на теле… Вообще, нехорошая выстраивается цепочка. Сначала при ход в Орден выскочки Блитса, потом дело Фэрфакса, сенатские слушания, потом одновременно «сливаются» все, кто мог бы составить реальную конкуренцию «другу Биллу» в президентской гонке, потом эти странные назначения…
— Ты считаешь, что нас поставили на мостик?
— На мостик? Да один только Блитс, заседающий в Капитуле — уже не мостик, а мост Табор, по которому наполеоновские войска вошли в Вену. Этот мост наполовину обеспечил французам победу при Аустерлице.
— Ты меня удивляешь! Такие познания в истории! — воскликнул Петти.
— Набор исторических анекдотов, и не более того. Секретарь отобрал мне кое какие «вехи» из разной области человеческих знаний. Очень удобно вставлять в речи, интервью, во время переговоров. Между прочим, и тебе рекомендую, производит впечатление! А писаки потом цитируют, набирают крупными буквами. Готовые заголовки. «Макмиллан утверждает, что это — битва при Мантинее для федерального бюджета!» Или еще какая-нибудь ахинея в таком духе…
— И все же не вижу оснований для паники, — возразил Петти. — С этими назначениями все не так просто. Пришли серьезные люди, с которыми можно работать. Возьми хотя бы того же Берча. Человек старой закалки, ученик самого Гувера, карьерный взлет при Рейгане… Поверь, дружище, Берч — наш человек, пусть даже пока он об этом не догадывается…
— Какой же он наш, когда он из другой тусовки?
— Если у человека правильные мозги, тусовка — дело десятое, вспомни Збига. Куда хуже недоумки в собственном стане.
— Ты про кого?
— Про наших «железных ястребов», Хэнка Смита, Джима Джексона и прочих… Знаешь, по-своему даже неплохо, что они обкакались со своей ближневосточной авантюрой, пока мы не успели вложиться в нее всерьез.
— Говори за себя! — Макмиллан надулся, сдвинул густые брови. — Лично я потерял на этом миллионов восемь.
— Плюнь и забудь. Или считай платой за урок: никогда не связывайся с идиотами, которые допускают, чтобы какой-то жалкий клерк, рядовой исполнитель, знал весь расклад и вел самостоятельную игру.