.
Он садился и улыбался, не глядя на собеседника, проводил рукой полбу.
Лоб у него былкакой-тоудивительный,-неоченьбольшой,выпуклый,
светлый, такой светлый, точно существовал отдельно от грязных ушей и рук с
обломанными ногтями, темно-коричневой шеи.
Советскимвоеннопленным,людямспростойбиографией,онказался
человеком неясным и темным.
ПредкиИконниковасовременПетраВеликогобылиизродаврод
священниками. Лишь последнее поколение Иконниковых пошло другой дорогой, -
все братья Иконникова по желанию отца получили светское образование.
Иконников учился в Петербургском технологическом институте, ноувлекся
толстовством, ушел с последнегокурсаиотправилсянасеверПермской
губернии народным учителем. Он прожил в деревне около восьми лет, азатем
перебрался на юг, вОдессу,поступилнагрузовойпароходслесаремв
машинное отделение, побывалвИндии,вЯпонии,жилвСиднее.После
революции он вернулся в Россию,вступилвкрестьянскуюземледельческую
коммуну. Эта была его давняя мечта,онверил,чтосельскохозяйственный
коммунистический труд приведет к Царству Божьему на земле.
Во время всеобщей коллективизации он увиделэшелоны,набитыесемьями
раскулаченных. Он видел, как падали вснегизможденныелюдииужене
вставали. Он видел "закрытые", вымершие деревни с заколоченнымиокнамии
дверями. Он видел арестованную крестьянку, оборванную женщинусжилистой
шеей, с трудовыми, темными руками, на которую с ужасом смотреликонвоиры:
она съела, обезумев от голода, своих двоих детей.
В эту пору он, не покидая коммуны, стал проповедовать Евангелие, молить
Бога о спасениигибнущих.Кончилосьделотем,чтоегопосадили,но
оказалось, что бедствия тридцатых годов помутилиегоразум.Послегода
принудительного лечения в тюремной психиатрической больницеонвышелна
волю ипоселилсявБелоруссииустаршегобрата,профессора-биолога,
устроился с его помощью на работу втехническойбиблиотеке.Номрачные
события произвели на него чрезвычайное впечатление.
Когда началась война и немцызахватилиБелоруссию,Иконниковувидел
муки военнопленных, казни евреев вгородахиместечкахБелоруссии.Он
вновь впал в какое-то истерическое состояние исталумолятьзнакомыхи
незнакомых людей прятать евреев, сам пыталсяспасатьеврейскихдетейи
женщин. На него вскоре донесли, и, каким-то чудомизбегнуввиселицы,он
попал в лагерь.
В голове оборванного и грязного "парашютиста" царил хаос, онутверждал
нелепые и комичные категории надклассовой морали.
- Там, где есть насилие, - объяснял Иконников Мостовскому, - царит горе
и льется кровь. Я видел великие страдания крестьянства, аколлективизация
шла во имя добра. Я не верю в добро, я верю в доброту.
- Будем, следуя вашему совету, ужасаться, чтовоимядобравздернут
Гитлера и Гиммлера. Ужасайтесь уж без меня, - отвечал Михаил Сидорович.