– Почему бы тебе не спуститься на кухню и не выбрать то, что просто аппетитно выглядит, пусть и не кефаль, и не лангуста? – предложила Фрэнсис.
Луис положил голову ей на плечо.
– Как дипломатично.
– Да просто здраво. Я хочу есть.
– Я закажу еще мидий, – сказал Хосе, направляясь к двери. – Вы будете?
– Да. Все, что угодно.
– Значит, мидии и оливки?
– Хосе, исчезни, – сказал Луис по-испански. Дверь быстро открылась и так же быстро закрылась.
– Он меня раздражает.
– Он просто еще не повзрослел.
Луис убрал голову с плеча Фрэнсис и взял ее за руку.
– Фрэнсис?
– Да?
– Что ты хочешь сказать мне такого, что я не хочу услышать?
Она непроизвольно вздрогнула. Это не входило в ее планы. По плану она хотела подождать до тех пор, пока Луис насытится ужином и вином, а Хосе удалится вниз к своим вечерним обязанностям управляющего, и только после этого сказать самое главное со всякими преамбулами о своих чувствах к Луису и своем счастье с ним. Все это она продумала сегодня в садах Альказара. Но Луис, наделенный от природы мощным инстинктом, которым, собственно, словно мечом, он прорубился в ее сердце, в мгновение ока разрушил все ее планы.
Она испугалась.
– Не сейчас…
– Нет, сейчас.
– Позже, когда мы будем одни.
– Но мы и так одни, – сказал он, крепче сжав руку Фрэнсис.
В горле у нее застрял комок. Она потянулась вперед и поставила бокал на маленький столик, стоявший у дивана.
– Это очень важно, и мне не хотелось бы говорить об этом в спешке.
– Нет, сейчас, – настаивал Луис.
Она повернула голову и сказала, глядя ему прямо в глаза:
– Тебе не хотелось бы это слышать. Это именно то, чего ты не хочешь слышать.
– Говори!
– Отпусти мою руку, мне больно.
Он резко отбросил ее запястье, как будто это был неодушевленный предмет, не имеющий к ней никакого отношения.
– Ну же, говори!
– Я беременна, Луис, – произнесла Фрэнсис, и ее слова отдались эхом в этой маленькой комнате, словно в церкви. – У меня будет ребенок.
– Нет! – крикнул он.
– Да, – сказала Фрэнсис. Он продолжал кричать:
– Как ты посмела? Как ты могла? Как ты посмела обмануть меня?
Она встала и отошла от него за обеденный стол, уже сервированный на троих, с ложками для супа, вилками, ножами для рыбы и бокалами, тускло мерцающими в неярком свете.
– Я так хотела. Я ощущаю это как потребность. Мне так хочется иметь ребенка от тебя! Я не могу описать тебе силу этого моего желания, это как страсть. И я решилась на риск. Зная… – Она сделала паузу и, набрав полную грудь воздуха, договорила: Зная, что рискую даже тобой.
Луис тоже встал. Он был вне себя от гнева.
– Ты помнишь, что я тебе говорил?
– Да.
– Став матерью, ты изменишься. Мне страшно даже подумать об этом. Это что, ловушка? Ты что, думаешь таким образом заставить меня жениться на тебе?
– Нет.
– И правильно! Я никогда не женюсь на тебе! Ты слышишь? Ты обманула, ты предала меня и сделала это намеренно, ты сама призналась. Ты – единственная женщина из тех, которых я знал, кого я считал честной. Но ты оказалась обманщицей, такой же, как все! Ты тоже можешь плести интриги, лгать! Ты разрушила мое доверие к тебе и наше будущее!
Фрэнсис оперлась о спинку стула. Она дрожала, ее сердце бешено колотилось.
– И ты, как будто, – закричал он уже по-испански, – не понимаешь этого! Ты думаешь, ты победила? Думаешь, ты приручила меня? Но ты еще увидишь, я покажу тебе, что значит предавать меня!
– Ты прав, – сказала она по-английски. – Я ни о чем не жалею. Я хотела этого, и я рада.
Он подошел к открытому окну и оперся руками на подоконник. Его плечи вздрагивали, как от рыданий.
– Нет, – простонал он, – ты не знаешь, что ты натворила, глупая Фрэнсис…
– Я знаю.
– Нет, – проговорил Луис, оборачиваясь. – Не знаешь. Тебе кажется, что знаешь. Может, ты можешь сказать за себя, но не за меня.