Парень, надо думать, ожидал какой-то другой реакции,потому что несколько секунд оторопело смотрел на нее. А потом отвернулся,вероятно, окончательно уверившись, что женщина, которую ему велели охранять -самое настоящее чудовище.
Ну что ж, раз разговор не получился, нужно сделать надсобой усилие и все-таки заснуть. Иначе от скрутившей ее внутренности боли изакаменевшего лица напротив можно и свихнуться.
…Когда она проснулась, из маленького окна в стенекаюты лился бледно-золотистый свет. Южанин прикорнул на табурете, свесив головуна грудь и прислонясь плечом к стене. Несколько секунд Айя разглядывалависевший у него на боку кинжал. Если бы можно было дотянуться до него рукой,она наверняка сумела бы вытащить его так, что парень бы этого не заметил. Но,помимо удовольствия от глупой шутки, это ничего бы не дало. К тому же, она ведьне пленница. Ее перенесли на "Зимородок" только потому, что здесьесть лекарь. Когда она встанет на ноги, никто не станет ее здесь удерживать."Даже наоборот" - подумала она, глядя на бледное, осунувшееся отусталости лицо своего сторожа. Кое-кто будет только рад, когда она отсюдауберется.
Интересно, что на этот счет думает коадъютор?..
Дверь каюты скрипнула, и калариец - легок на помине -осторожно вошел внутрь. Айя тут же опустила веки. Незачем показывать имперцам,что она уже не спит. Пусть думают, что она их не слышит, и тогда, если ейповезет, можно будет услышать что-то интересное.
Сэр Ирем подошел к оруженосцу и потряс мальчишку заплечо.
Тот вздрогнул и сел прямо.
- Монсеньор!..
- Не ори, - поморщился мужчина. - Ты ее разбудишь.
Разбудит он, как же.
- Надо было мне прислать кого-нибудь тебя сменить, -заметил калариец уже мягче, глядя в ошалевшее лицо южанина.
- Вы были заняты… - возразил парень.
Калариец прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
- Ты, по своему обыкновению, склонен думать о людяхлучше, чем они заслуживают. Я спал без задних ног. Прости,"дан-Энрикс". Думаю, тебе сейчас лучше пойти и отдохнуть. А я покаостанусь здесь.
Айя почувствовала, что сердце забилось быстрее. Нопроклятый мальчишка все испортил.
- Монсеньор, я хотел с вами поговорить, - сказал онтем преувеличенно серьезным тоном, от которого любого нормального человекадолжно было замутить. По крайней мере, Айя в самом деле ощутила приступтошноты.
Рыцарь приподнял брови.
- Именно сейчас? Я думаю, если ты выспишься и хотьчуть-чуть поешь, это не помешает делу. Нет?.. Ну ладно, говори. А то, судя потвоему лицу, ты не заснешь, пока не выскажешь мне все, что собирался.
- Что вы собирались делать… с этой женщиной?
Айя навострила уши. Паршивый волчонок спутал ее планы,но беседа, кажется, и в самом деле обещала оказаться интересной.
Каларийский лорд пожал плечами.
- Она сдержала свое слово, отпустив всех пленников.Теперь я должен сделать то, что обещал. Она получит корабли и форт Эбер.
- Но так нельзя! - приглушенно возмутился энониец.
- Почему?
- Это пираты. Они продавали людей в рабство, грабили иубивали. А вы собираетесь их наградить.
- Я собираюсь сдержать свое слово. Или ты хотел бы,чтобы я сначала заключил с ней договор, а потом велел заковать и отвезти встолицу, как преступницу?..
- Она бы точно не сдержала свое слово, будь у нее хотьмалейшая возможность.
- Ну, если так рассуждать, то можно нарушать любыеобещания, - лорд улыбнулся - холодно и неприязненно. - Можешь не продолжать…Такие аргументы я уже неоднократно слышал. Хотя, признаться, как раз от тебя яэтого не ожидал.
Южанин покраснел. Но, судя по всему, сдаваться он несобирался.
- Все равно вы неправы, монсеньор. Представьте, что увас был сын, а потом эти ублюдки выкрали его и продали на Острова. Вы и тогдабы думали о том, что нужно обходиться с ними честно?.. А ведь это еще далеко нехудшее из того, что они делали!
- Допустим, - лорд устало потер веки. - Ну и что тыпредлагаешь сделать?..
- Эта женщина заслуживает смерти, - твердо сказалРикс. - И ее люди - тоже.
- Ну, если ты так уверен… Нож у тебя есть?Прекрасно. Действуй!
Рыцарь хлопнул парня по плечу и вышел из каюты. Айячуть не выдала себя, заорав ему вслед - "Что значит"Действуй!"?!". Этот каларийский выродок спасал ее от стрелыХаура только затем, чтобы теперь позволить сопляку ее добить?
Но тут ее взгляд упал на вытянувшееся,беспомощно-растерянное лицо энонийца, и до нее дошло. Она чуть нерасхохоталась, осознав, что лорд только что положил спору конец единственновозможным способом. Начни он возражать, проклятый энониец до конца ихпутешествия не дал бы рыцарю прохода - или она совершенно ничего не понимала влюдях. Интересно только, почему рыцарь был так уверен, что парень ее не тронет.Правда, одно дело рассуждать о том, чтобы лишить кого-то жизни, и совсем другое- это сделать, но южанин, откровенно говоря, не походил на мямлю и слюнтяя.
Энониец повернулся к ней и обнаружил, что она лежит соткрытыми глазами. Если взглядом можно было бы убить, то приговор, который оней вынес, оказался бы исполнен в ту же самую секунду.
Пожалуй, пора было что-нибудь с этим делать, а то ондействительно когда-нибудь ее придушит.
- Ты не мог бы… принести воды? - негромко попросилаАйя. Ей даже не пришлось изображать слабость, голос и без того звучал, как пискнедотопленного котенка.
Злость во взгляде юноши сменилась озабоченностью. Накувшин, стоящий на столе, он даже не взглянул - должно быть, еще ночью выпилвсе до капли.
- Я сейчас, - пообещал он коротко, вставая на ноги. Ибыстро вышел из каюты, прихватив с собой пустой кувшин.
Ну надо же, как просто, - восхитилась Айя. Любопытныйвсе же экземпляр этот южанин. Сперва злится так, что на загривке шерстьтопорщится, а потом сразу же бросается выполнять просьбу "умирающей".Ну-ну.
* * *
Из двух тренировочных мечей, хранившихся в потертомкожаном чехле, Рикс выбрал тот, который был потяжелее. Они с Лаской сделали этимечи, пока он изводился от безделья и тревоги в Тровене. Наверное, разведчицахотела таким способом отвлечь его от мыслей о мессере Иреме и об их товарищах,погибших во время штурма. Надо отдать Ласке должное, изобретенный ею способоказался действенным. Пока они скакали по двору, утаптывая снежный наст докаменного состояния, все мысли покидали голову "дан-Энрикса", и поройон чувствовал себя почти счастливым. Оказалось, тело может быть счастливымсовершенно независимо от головы, если получит то, что хочет - быстрое движение,хмельное ощущение собственной ловкости и силы, а в конце - глухую боль вусталых мышцах. Сражаясь с Лаской, Рикс с некоторой досадой обнаружил, что онбыл не первым, кто сумел чему-то научиться у Асгейра Аэстерна. Но южанин быстропонял, что девушка смотрит на тхаро-рейн сугубо прагматично - для нее оносводилось к знанию нескольких дюжин основных приемов и ухваток, с помощьюкоторых можно было одолеть более сильного противника. "В драке есть толькоодно искусство, Рик: искусство выживать, - со смехом заявила девушка, когда онпопытался поговорить с ней о тхаро-рейн. - Все остальное меня неинтересует". Рикс тогда немного растерялся, но потом подумал, что онапо-своему права. Это как с книгой - вроде бы для всех написано одно и то же, нопри этом каждый все равно поймет по-своему, и в этом-то, по утверждениюСаккрониса, и заключается весь смысл. К тому же, явное пренебрежение к истокамтхаро-рейн никак не отражалось на умениях разведчицы. Многие вещи она зналалучше Рикса и щедро делилась с ним своими знаниями. А потом сэр Ирем выздоровел,и чехол с "мечами" несколько недель без дела провалялся средиостальных вещей "дан-Энрикса", поскольку энонийцу стало не дофехтования. Казалось, в коадъютора, поднявшегося на ноги после болезни,вселилась сотня фэйров, и южанин сбился с ног, пытаясь не отстать от сюзерена,делавшего по три дела разом и, похоже, получавшего от этой суеты большоеудовольствие. Только на корабле Крикс обнаружил, что мечи перенесли на"Зимородок" вместе с прочими его вещами.
Взвесив меч в руке, Крикс сделал пару пробных выпадов.Качание палубы под ногами совершенно не сбивало с ритма - он давно успелпривыкнуть к нему так же, как когда-то приноравливался к ходу лошади, и даженачал находить в этом особенное удовольствие. Казалось, что корабль дышит, какживое существо. Раньше "дан-Энрикс" постеснялся бы размахивать напалубе затупленной железкой, опасаясь ядовитых реплик Нойе, но в последниенесколько дней островитянин почему-то прекратил к нему цепляться и вообщевыглядел слегка пришибленным. Сперва "дан-Энрикс" хотел выяснить, вчем дело, но потом решил, что от добра добра не ищут, и что самым лучшем будетсделать вид, что он в упор не видит перемен в манерах Альбатроса.
Неуклюжее спросонья тело понемногу оживало, выбившиесяиз-под повязки волосы липли ко лбу, и даже мысль о том, что день опять придетсяпровести возле постели Айи, не могла испортить ему настроение.