Глава VI
Раньше при слове "штурм" в груди у Риксавозникало странное, щекочущее ощущение азарта. Но за это утро он успел раздвадцать позавидовать Дарнторну, который не принимал участия в сражении.
В штурме Тронхейма не было ничего хоть сколько-нибудьгероического. Крикс успел привыкнуть к схваткам с "Горностаями", гдежизнь и смерть зависели не только от слепой удачи, но и от умения владетьмечом. Зато сейчас вокруг царила полная неразбериха. Со стен в штурмующихлетели камни и глиняные шары с горючей смесью, которые разбивались у подножиястены, разбрызгивая вокруг себя шипящие плевки огня. На глазах Рикса одинаковонелепо гибли как вчерашние крестьяне, не успевшие толком отмыть с рук землю, таки ветераны Иллирийского сражения, сражавшиеся в Такии уже тогда, когда"дан-Энрикса" еще в помине не было. Ему казалось, что он никогда невидел ничего бессмысленнее и страшнее.
Пока южанин, перевесив щит за спину и уже не думая отом, чтобы прикрывать голову, помогал подтащить к стене очередную лестницу,защитники Зимнего города сумели поджечь одну из осадных башен. Идея спередвижными башнями принадлежала коадъютору, и сам лорд Ирем собиралсяучаствовать в штурме на одной из них. Многие из имперских лордов не скрывали,что они считают штурм Зимнего города самоубийственной затеей, но внезапноерешение мессера Ирема лишило их возможности остаться в стороне.
"Вся эта публика скорее даст себя убить, чемпозволит кому-то заподозрить, что им не хватило храбрости, - заметил калариец всамом начале кампании, когда "дан-Энрикс" еще был его оруженосцем. -Никогда не забывай об этом, и ты сможешь вынудить их сделать все, чтопосчитаешь нужным".
Впрочем, Крикс серьезно сомневался, что ему когда-нибудьпридется применять этот совет на практике.
Когда обмотанные просмоленной паклей стрелы сделалисвое дело, и залитая горючей смесью башня запылала, словно факел, Крикс неиспытал ничего, кроме облегчения от мысли, что лорд Ирем выбрал не ее.
А уже в следующую секунду думать о погибших сталонекогда, поскольку сверху - как ему казалось, прямо с неба - хлынул потоккипятка, и энониец с криком отшатнулся в сторону.
Мир утонул в клубах белого пара. Правую щеку инезащищенную часть шеи как будто одновременно ужалило полсотни ос, и почти в туже самую секунду совсем рядом с ним раздался истошный вой. Двум или трем егососедям пришлось куда хуже, чем "дан-Энриксу", но энониец даже несумел понять, принадлежал ли кто-то из них к Братству, или все обваренные былиему совершенно не знакомы.
К звуку ударов стенобитного тарана стал примешиватьсягрохот осыпавшихся камней. Когда Рикс бросился вперед, к стене, под сапогами унего дымились лужицы смолы и танцевали язычки огня. Еще перед началом штурма влагере ворчали, что военачальники совсем рехнулись, если думают, что прощебудет проломить тараном каменную стену, а не деревянные ворота. Крикспомалкивал, прекрасно понимая, чем на самом деле продиктовано решение военногосовета. Из Орденской башни - так теперь обыкновенно называли Марир Кхэн - былоотлично видно, что от ворот Тровена шел узкий коридор, делавший нескольковнезапных поворотов почти под прямым углом. Любой участок коридора замечательнопростреливался как со стен, так и с ближайших башен. Выломав ворота, осаждающиеоказались бы в ловушке, из которой не сумел бы выйти ни один из них.
…Споткнувшись, энониец наступил на человека,лежавшего лицом вниз, и на мгновение увидел прямо у себя под сапогом егораздробленную руку. Крикс давно считал себя привыкшим ко всему, но сейчас егожелудок, сжавшись, подкатился к горлу. В тех трактатах по истории, которые онпомнил, осажденные замки или города гораздо чаще брали хитростью, чем силой.Например, какой-нибудь предатель выдавал захватчикам секретный ход в донжон.Или наоборот - несколько смельчаков тайком перебирались через стену подпокровом ночи, совершив чудеса ловкости, и на рассвете открывали осаждающимворота города. Ну и так далее, и все тому подобное. После таких историй штурмыпредставлялись смелой авантюрой, чем-то вроде игры в "Три штандарта".
Если бы он только знал, как это выглядит на самомделе!…
"А ведь сэру Ирему такие мысли точно никогда неприходили в голову" - подумал Рикс внезапно. - "Штурм тут ни при чем.Просто я ошибался с самого начала… Я не воин. Даже не хочу быть воином".
Мысль была простой и скучной, словно он успел понятьэто уже давным-давно, а выразил в словах только теперь.
Крикс оказался в числе первых, кто ворвался в осажденныйгород через только что проделанный пролом в стене. Стрелы ударили практически вупор, и те несколько человек, которые случайно оказались впереди него, погиблив ту же самую секунду, как вступили в Зимний город. Крикс осознал, чтоследующим выстрелом такийцы превратят его и нескольких таких же полоумныхсмельчаков в подобие ежей, и успел с неуместным хладнокровием прикинуть, что зате полторы секунды, которые требуются хорошему стрелку, чтобы вторично натянутьсвой лук, ему и его спутникам никак не одолеть эти последние несколько саженей.
Наверное, не стоило даже пытаться.
Чтобы сделать что-нибудь подобное, надо быть, поменьшей мере, Астером, - подумал Рикс и бросился вперед.
Нэери ндаро эши…
Нечеловеческим прыжком перелетев последние несколькосаженей, он ударил по чужому луку краем своего щита, еще успев заметить на лицетакийца то же изумление, которое так часто видел на лице убитых Нэери"Горностаев". А потом противоположный край щита ударил его по губам иподбородку, и Крикс полетел на землю следом за своим противником. Удар был таксилен, что на мгновение вышиб из головы все мысли. Энониец копошился на земле,кашляя и отплевываясь кровью. Какой-то такийец ударил его мечом. Удар пришелсявскользь по шлему, и южанин, так и не успевший приподняться, снова рухнул набок. Придавленную щитом руку пронзила острая боль.
"Сейчас добьет" - подумал Рикс. Но следующийудар такийца отразил внезапно оказавшийся с ним рядом человек. Меч в его рукепрочертил широкую дугу, заставив противника отшатнуться в сторону. В следующиймомент его спаситель пнул южанина ногой.
- Живой?
- К-кажется, да, - прохрипел Крикс, пытаясь встать. Заэти несколько секунд он успел понять несколько важных, хотя и не связанныхмежду собой вещей. Во-первых, его зубы, против всяких ожиданий, были целы, атекущая по подбородку кровь шла из разбитых губ и из прокушенной щеки. Аво-вторых, только что спасшим его человеком был ни кто иной, как Даррек.
- Только попробуй сдохнуть! - яростно осклабился Данари, продолжая остервенело отбиваться от такийцев, заорал - Ильт, Берес, Язь!Сюда!
Своих вокруг и впрямь заметно прибыло. "А ведь мыпочти победили" - осознал "дан-Энрикс" неожиданно. Еще несколькочасов, и Зимний город в самом деле будет взят.
- Спасибо, - сказал Крикс, когда он все-таки сумелподняться и встал рядом с Дарреком, довольно неуклюже отразив направленный емув плечо удар.
- Да наплевать мне на тебя! - сумрачно огрызнулсяДаррек. - Если бы не Звезда…
Закончить фразу Даррек не успел, вынужденныйотбиваться от двух нападавших разом. Но Крикс все равно прекрасно понял егомысль. На несколько секунд он словно выпал из происходящего, мысленновозвратившись в день, когда он получил от коадъютора свой орден.
Когда он пришел от сэра Ирема, то оказалось, что всепобратимы уже знают про Семиконечную Звезду. Казалось, ни один из них несомневался, каким будет исход разбирательства у коадъютора. Во всяком случае,"дан-Энриксу" устроили такой торжественный прием, что сразу сталоясно, что все это было подготовлено заранее. Мэлтин долго вертел в рукахЗвезду, восхищенно прищелкивая языком, и, вероятно, не расстался бы с нейвовсе, если бы ее не отобрали у него другие охотники взглянуть на орден. Дольшевсех Звезду держал в руках ослепший Сайрем, которого никто не осмеливалсяпоторапливать. Длинные пальцы с только-только начавшими отрастать ногтями,словно зрячие, ощупывали острые, несимметричные лучи.
Мэлтин за это время успел где-то раздобыть расстроеннуюгарму, и, кое-как подтянув струны, наигрывал старый антарский танец, причеммелодия у Маслобойки получалось настолько же бодрой, насколько фальшивой. Ласкабез стеснения расцеловала энонийца на глазах всего отряда, и в глазахразведчицы плясали хорошо знакомые "дан-Энриксу" шальные огоньки. Идаже Лита сбивчиво поздравила "дан-Энрикса" и, должно быть, следуяпримеру Ласки, прикоснулась теплыми губами к его скуле. Надо полагать, чтоименно этот поступок побудил Мэлтина влезть с ногами на скамейку и мстительнозаорать - "Вина "дан-Энриксу"! Звезда - семиконечная, так чтопусть пьет семь кружек. Или больше, если выдержит".
К несчастью, остальные подхватили эту дикую идею средкостным единодушием. Крикс пытался отказаться, но все было тщетно. Впрочем,в глубине души он сам не очень возражал против всего происходящего. Хотелосьвеселиться и забыть про все, что было сказано в Орденской башне. Удивительнеевсего было то, что это ему удалось. Если бы после сцены с Дарнторном кто-тосказал ему, что через несколько часов он будет чувствовать себя вполнесчастливым, Крикс с негодованием отверг бы эту мысль. А между тем послечетвертой, или, может, пятой чаши он, обняв за плечи Береса и Ласку, отплясывална столе какой-то дикий танец. Клен, отобравший у Маслобойки гарму, неожиданнооказался хорошим музыкантом - или, может быть, южанин просто слишком сильнозахмелел, чтобы обращать внимание на недостатки исполнения. Голова у"дан-Энрикса" кружилась, стол шатался под ногами, и южанину хотелосьбеспричинно хохотать.