Пока Крикс собирался любыми путями помешать целителюисполнить просьбу Сайрема, он чувствовал себя гораздо более уверенно. Но сейчасПчелоед смотрел на него так, как будто ожидал от него… не предложений, дажене совета, а чего-то бОльшего: распоряжения, как именно следует поступить.
Крикс вдруг почувствовал, что он вмешался в непростоедело. Пчелоед не зря спросил его, готов ли он решать за Сайма, потому чтопредстояло сделать как раз это.
- Смешай ему болеутоляющее и снотворное, - сказалКрикс первое, что пришло ему в голову. - Пусть проспит как минимум до завтра, апотом… там будет видно.
- Хорошо, - кивнул целитель.
Крикс пропустил его вперед, а сам спускался медленно,морщась при каждом шаге. Странно - когда он выскочил из комнаты вслед зацелителем, он совершенно позабыл об ожогах, мешавших ему ходить. Зато теперь,как будто мстя за это, они разболелись вчетверо сильнее.
Пленные, - напомнил себе Крикс. Когда-то он считал,что убивать беспомощного человека - это низость, даже если этот человек твойвраг. Когда-то он сидел в Книгохранилище, листая Старый кодекс, и читал, чточеловек, однажды взявший на себя обязанности палача, тем самым раз и навсегдалишает себя прав на рыцарское звание. В то время он не сомневался в том, чтоэто правильно. В действительности, он не сомневался в этом даже и теперь. Тому,кто убивал связанных пленников, действительно не место среди рыцарей.
Ну, значит, фэйры с ней - с его детской мечтой оборденском плаще.
- Эй, ты куда с таким лицом?.. - окликнул его Мэлтин,появившийся из кухни.
- К "Горностаям", - коротко ответил Рикс.
- Правильно. Я с тобой, - сейчас же отозвался Мэлтин.
Крикс хотел сказать - "не надо", новгляделся в лицо Мэлтина и коротко кивнул:
- Пошли.
Следующие два дня оставшиеся члены Братства провели взахваченном Лосином роге. Опасаться больше было некого, но, несмотря на это,настроение у Детей Леса было траурное.
Снятые с лат-Гира сапоги не протекали, и имели толькоодин веский недостаток - они были, по крайней мере, на четыре пальца больше,чем нога "дан-Энрикса". Но это оказалось кстати. Пчелоед советовалему перебинтовать волдыри от ожогов чистой сухой тканью, сказав, что никакиемази от его ожогов не помогут. Но мечтать о куске чистой ткани было так жебесполезно, как о ванне с розовыми лепестками; все повстанцы, как один, былиобросшими и грязными, как самые последние бродяги из столичной Алой гавани. Такчто Криксу пришлось обмотать ноги обрывками старой рубашки. Ходить было больно.Рикс скрипел зубами, но терпел - по правде говоря, в сравнении со свалившимисяна них бедами боль от ожогов представлялась мелкой и неважной. Ласка посленеудачной казни на костре даже до нужника должна была ходить, буквальноповиснув на своем сопровождающем, которым чаще всего бывал тот же Пчелоед.Сайрем не вставал вообще - но, к счастью, и о наперстянке он больше ни разу незаговорил, как будто позабыв о том, что собирался умереть. Крикс не ходилсмотреть на то, как Пчелоед делает Сайму перевязки. Он не признавался самомусебе, что ему было просто страшно оказаться там и еще раз воочию увидеть, что сседым антарцем сотворили "Горностаи". Потому что гвардии Эзара большене существовало, и мстить тоже было некому.
За время, пока поправлялся Сайм, старая неприязнь Данарак Риксу накалилась и достигла пика. Энониец кожей чувствовал, что несегодня-завтра накопившееся напряжение должно прорваться в прямом столкновении- и хорошо еще, если все кончится обычной дракой, без мечей и поножовщины. Кобычной ненависти Даррека к "имперцу" прибавилась безысходная злостьна "Горностаев", а поскольку нагорийцев рядом не было, то вылитьсяона могла только на самого же Рикса. Крикс часто думал, что неплохо было бызагодя подготовиться к тому моменту, когда Дара "понесет". Но стычкас Дарреком случилась даже раньше, чем он думал.
Все началось с военного совета, который повстанцыдержали вечером третьего дня своего пребывания в Лосином роге. Перед всеми, ктоостался жив, стоял вопрос, что теперь делать. Говорить о продолжении борьбы заВольный Тарес сейчас, когда на Правом берегу продолжали мародерствовать остаткивойска Бешеного принца, а под Тронхеймом лагерем стояли имперские войска, былобессмысленно. Да и само существование Лесного Братства теперь, после смертиАстера, оказывалось под вопросом.
- Я так полагаю, нужно расходиться, - сказал Берес. -Сейчас нас слишком много, чтобы мы могли не привлекать к себе ненужноговнимания, и слишком мало, чтобы в случае чего не дать себя убить. А порубитьнас будут рады и имперцы, и такийцы. Предлагаю уходить поодиночке, самоебольшее - группами по три-четыре человека. Кто-нибудь прорвется.
- А другие - нет. Выходит, каждый за себя и пустьспасается, кто может? - спросил Даррек хмуро. - И потом: а как же раненые?
Берес сделал такое движение плечами, будто бы пыталсяотогнать назойливую муху. Но ответить не успел - вместо него встрял Лис.
- Ну хорошо. Если не расходиться - тогда что?..
- Надо идти в Заречье. Там сейчас спокойнее.
- Пошел один такой, - небрежно фыркнул Лис. - Кудаидти-то? Тут вокруг - такийцы, люди Альто Кейра, и еще всякая шваль, котораяслетелась на войну, как мухи на дерьмо. Мы все сейчас, считай, в петле. А ты,готов поспорить, и дороги до Заречья не найдешь.
- Мы нашли у лат-Гира карты.
- Так ты грамотный? А я не знал. Я думал, эти картынам если и пригодятся, то только затем, чтобы в отхожее место с ними ходить.
- Рик грамотный, - заметила Ласка. Сказала она этовроде бы негромко, но спорщики разом замолчали и уставились на Рикса. Энонийцустало неудобно.
- Слышь, Рик, ты правда можешь разобрать по карте, гдеЗаречье? - спросил Лис после недолгой паузы.
- Могу, - честно ответил Крикс. - Только мне кажется,что отступать в Заречье - глупо. Там, может быть, и не идет война, но это земликаларийского наместника. И участникам восстания за Вольный Тарес там будут нерады.
- Нам нигде не рады, - отмахнулся Мэлтин. - Братствовосемь лет существовало, почитай, под самым носом у наместника. Уж как-нибудьпереживем и еще одну зиму.
- Да подожди ты, Маслобойка, - поморщился Берес. - Рикдело говорит. Переживем, а что потом? Если имперцы победят в войне, придетсявесь остаток жизни прятаться в лесах от Альто Кейра. Ну а если проиграют…Будет то же, что и при Эзаре, только еще хуже. Ну, а ты что предлагаешь, Рик?
Крикс смутился.
- Ну, тут уже по двадцать раз сказали, что выхода унас, по сути, нет. В Заречье двинуться нельзя. Здесь оставаться - тоже; без едыв лесу не очень-то перезимуешь. Одним словом, я подумал… Может быть, намстоит двинуться отсюда в сторону Тронхейма и присоединиться к имперской армии?
Крикс был готов ко взрыву общего негодования, новместо этого повисшую после его вопроса тишину первым нарушил Сайрем.
- Правильно, - сказал он, повернув к Риксу похудевшеелицо с повязкой на глазах. - Рик прав. Выхода нет, надо идти к имперцам.
- Чтобы нас там перевешали? - процедил Даррек.
- Не болтай, чего не знаешь, - осадил Кривого Сайрем.- По закону, все мятежники, вступившие в ряды имперской армии, подходят поданмистию.
- Амнистию, - поправил энониец машинально. Передглазами на мгновение мелькнул просторный светлый аулариум в Лаконе, льющеесячерез окна солнце и объемный фолиант, по корешку которого шла золотая надпись"Старшие законы: Enor Firem". Гнев Данара моментально обратился на"дан-Энрикса".
- А, теперь я понимаю! Это ты. Болтаешь тут налево инаправо об имперской мнистии, чтобы вернее подвести нас под веревку.
- Тебя что, насильно тащат? - огрызнулся Рикс, необорачиваясь к своему противнику. - Не хочешь - оставайся здесь.
- Дар, между прочим, прав, - заметил Шестипалый. -Закон законом, но имперские начальники сначала навтыкают наши головы на пики, апотом задумаются, для чего мы вообще туда пришли. И выйдет нам всем полнаяанмистия - посмертно. Не пойдет.
- Ты забыл про Рика, - возразил на это Сайрем.
- А что Рик?
- Он был на службе у мессера Айрема. Того, которыйвозглавляет императорское войско. Ты же ведь не врал, имперец?.. - Сайм чутьоткинул голову назад, как будто бы пытаясь рассмотреть "дан-Энрикса"из-под плотной повязки на глазах. До сих пор все слепцы, которых видел Рикс, неповорачивали головый в сторону собеседника, и от этой манеры Сайрема емуневольно делалось не по себе.
- Не врал, - кашлянув, подтвердил южанин.
- Ну вот. Потом, он знает их язык. Да еще, когдазахочет, говорит по-благородному. Рик может совершенно безопасно побывать вимперском лагере. Пусть он найдет там своего сеньора и все ему объяснит.
"Альды всемилостивые…" - подумал Крикс,представив себе этот разговор.
- Я против, - резко сказал Дар. - Надо быть идиотом,чтобы полагаться на великодушие имперцев! И надо быть трижды идиотом, чтобыпосылать к ним этого щенка, который сразу выдаст им, где мы находимся и как наслучше всего истребить.
Нервы у Крикса были на пределе. Он сам не знал, чтозацепило его больше - обвинение в предательстве или привычка Дара походя, какбудто между делом, называть его щенком. Причем в глаза. Как будто бы он былуверен, что "дан-Энрикс" не посмеет дать ему отпор.
Все эти мысли, по большому счету, было мелочными ипопросту глупыми, особенно перед лицом грозивших им опасностей. Будь у южаниначуть побольше времени подумать, он бы, пожалуй, промолчал. Но сейчас злостьгадюкой шевельнулась где-то глубоко внутри, и Крикс отвесил Дару полной мерой,меньше всего не думая о том, что этими словами накалит их общую вражду до тогосамого предела, когда говорить друг с другом уже не о чем, а можно только битьили хвататься за ножи.