Среди рева труб и грохота стали король действительно услышал дикий гортанный рев боссонцев, которые натягивали тетивы и посылали стрелы с удивительной меткостью.
- Их стрелки пытаются навязать нашим схватку, чтобы их конники могли выйти к реке, - продолжал оруженосец. - Берега не крутые, они плавно сходят к воде. Рыцари двинулись, пошли прямо сквозь кустарник. Клянусь Митрой, наши стрелы длиной в локоть находят любую щель в их доспехах! Падают с коней мужи, отчаянно бьются в воде… Там неглубоко и течение ровное, но люди тонут под тяжестью доспехов и копытами ошалевших коней. Теперь двинулась аквилонская конница. Рыцари въезжают в реку и вступают в бой с немедийскими всадниками… Вода вспенена конскими копытами, а удары мечей о мечи оглушают!
- Во имя Крома! - вырвалось в отчаянии у Конана. Жизнь понемногу возвращалась в его тело, хотя подняться он еще не мог.
- Вот и фланги столкнулись, - сказал оруженосец. - Пехота в воде схватилась врукопашную, лучники стреляют из-за их спин. Клянусь Митрой, немедийские арбалетчики в центре перебиты, а боссонцы стреляют теперь по дальним рядам. В центре враг не продвинулся ни на пядь, а его крылья отброшены от реки!
- Во имя Крома, Имира и Митры! - бесновался Конан. - Боги или дьяволы, перенесите меня в битву, хотя бы мне пришлось пасть от первого же удара!
Весь жаркий день битва была, как буря. Долина содрогалась от атак и контратак, от свиста стрел, треска панцирей и копий. Но аквилонская армия удержала позиции. Отброшенные однажды от реки, ее отряды под предводительством черного знамени с золотым львом над могучим всадником вернули утраченную территорию. Правый берег был подобен мощной крепости, и оруженосец доложил, наконец, Конану, что немедийцы отходят от реки!
- Мы прорвали их фланги! - кричал он. - Их рыцари показывают спины! Но что это? Твое знамя двинулось вперед - основные силы вошли в воду! Клянусь Митрой, Валанн переводит армию на другой берег!
- Глупец! - зарычал Конан. - Там может быть ловушка! Он должен только удержать позицию - на заре подойдет Просперо со своим корпусом.
- Рыцари попали под обстрел! - крикнул оруженосец. - Но не остановились, идут вперед… Перешли! Атакуют вверх по склону! Паллантид послал им на помощь оба фланга - что еще он мог сделать? Знамя со львом наклонилось и качается над схваткой.
Немедийские конники сопротивляются, но мы разрезали их строй! Они отступают! Немедийский левый фланг бежит что есть сил, наши копейщики преследуют их! Я вижу Валанна, который бьет и рубит, как безумный. Жажда крови охватила его. Люди не слушают Паллантида, они устремились за Валанном - лицо его закрыто забралом, они думают, что это - Конан…
Но смотрите - есть метод в его безумии! С пятью тысячами отборных рыцарей он огибает фронт немедийцев, они смешались… Смотри! Их фланги прикрыты обрывистыми кручами, но среди них есть незащищенный проход. Что-то вроде большой расщелины, которая открывается уже за боевыми порядками врага. Клянусь Митрой, Валанн увидел свой шанс и хочет его использовать! Он отбрасывает неприятельское крыло и ведет своих рыцарей к этому проходу. Он обходит центр основной схватки, пробивается сквозь копейщиков, входит в расщелину!
- Ловушка! - зарычал Конан, пытаясь подняться.
- Нет! - торжествующе вскричал оруженосец. - Вся немедийская армия у него на виду! Они забыли о проходе - не думали, что отступят так далеко. О, глупый, глупый Тараск - сделать такую ошибку! Я вижу, как из расщелины за немедийским строем показались пики и флажки. Они разорвут этот строй и сомнут его… Но что это, во имя Митры?
Он заколебался, когда дрожь тронула стены шатра. А вдали, заглушая звуки битвы, раздался неописуемо жуткий, низкий, хриплый рев.
- Стены расщелины задрожали! - закричал оруженосец. - Господи, что же это такое? Река выходит из берегов, верхушки скал рушатся, дрожит земля, опрокидывая коней и всадников! Стены! Стены расщелины падают!
Его последним словам вторил скрежещущий гул и могучий гром, от которого задрожала земля. Над шумом битвы зазвучали крики ужаса.
- Рухнули стены! - вскричал оруженосец в отчаянии. - Рухнули в проход и раздавили все живое, что там находилось! Я еще видел среди пыли и камнепада наше знамя, но и оно исчезло! О! Немедийцы кричат от радости! Им есть чему радоваться - под скалами пять наших лучших рыцарей - слышишь?
И Конан услышал отчаянные вопли:
- Король погиб! Король погиб! Бежим! Бежим! Нет нашего короля!
- Врете! - застонал Конан. - Собаки! Подлецы! Трусы! О, Кром, если б я только мог встать… Хотя бы доползти до реки с мечом в зубах… Как там, мальчик, они бегут?
- Еще как! - зарыдал оруженосец. - Бегут что есть сил к реке, как морская пена на ветру. Я вижу Паллантида, который пытается прекратить панику… Он падает, кони растоптали - его! В воду вбегают рыцари, лучники, пехотинцы, смешавшиеся в один безумный поток. Немедийцы преследуют их и косят, как траву!
- Но можно укрепиться на этом берегу! - зарычал король. С усилием он заставил себя приподняться на локтях.
- Нет! - ответил оруженосец. - Они не могут! Они разбиты! Их преследуют! О боги, зачем дожил я до этого дня!
Потом он вспомнил о своих обязанностях и вызвал охранников, которые, не трогаясь с места, глядели на бегство своих товарищей.
- Быстро приведите коня и помогите мне поднять в седло короля. Здесь больше нельзя оставаться.
Но они не успели выполнить приказ: волна отступления докатилась сюда. Копейщики, рыцари и лучники бежали между шатрами, спотыкались о натянутые веревки, а настигавшие их немедийские всадники рубили направо и налево. Угрюмые стражи королевского шатра погибли на своем посту один за другим, и кони победителей разнесли по полю их останки.
Но оруженосец опустил полы шатра, и во всеобщем хаосе никто не понял, что в шатре кто-то ость. Беглецы и преследователи устремились дальше в глубину долины, и когда оруженосец выглянул наконец наружу, он увидел нескольких воинов, явно едущих в сторону шатра.
- Подходит король Немедии с четырьмя спутниками и оруженосцем, - доложил он. - Идут принимать твою капитуляцию, мой благородный господин…
- Чтоб их черти взяли! - заскрежетал зубами Конан.
С огромными усилиями он сумел усесться, потом спустил ноги с кровати и неуверенно встал, пошатываясь, как пьяный. Оруженосец бросился поддержать его, но король оттолкнул мальчика.
- Ну-ка, подай! - и он указал на свой гигантский лук и колчан со стрелами.
- Но, ваше величество, - возразил удивленный оруженосец, - владыка должен сдаваться с достоинством человека королевской крови!
- В моих жилах нет королевской крови, - рявкнул Конан. - Я варвар и сын кузнеца!
С луком и стрелами он, качаясь, подошел к выходу. На нем были только короткие кожаные штаны и рубашка без рукавов, открывавшая мощную волосатую грудь и крепкие руки. И так прекрасен и грозен был в эту минуту король, так пылали его глаза под звериной гривой черных волос, что оруженосец отступил в страхе перед своим владыкой - его он боялся больше всей немедийской армии.
Неуверенно переступая широко расставленными ногами, Конан добрался до выхода, раздвинул шторы и встал под навесом. Король Немедии и его спутники уже спешились и вдруг встали как вкопанные, удивленно глядя на того, кто приготовился к отпору.
- Я здесь, шакалы! - зарычал киммериец. - Я, король! Смерть вам, собачье отродье!
Он натянул тетиву до уха, и стрела по самое оперение вонзилась в грудь рыцаря, стоявшего рядом с Тараском. Конан швырнул в короля Немедии луком.
- Проклятье, рука дрогнула! Ну, возьмите меня, если смелости хватит!
На подкашивающихся ногах он отступил назад и оперся спиной на шатровый столб. Потом обеими руками вытащил свой огромный меч.
- Клянусь Митрой, это же король! - воскликнул Тараск. Он обвел своих спутников взглядом и рассмеялся. - А там была лишь кукла в его доспехах. Вперед, собаки, мне нужна его голова!
Трое воинов в панцирях со знаками королевской гвардии бросились на Конана. Один из них ударом палицы поразил оруженосца. Двое остальных такого успеха не добились. Когда первый ворвался в шатер с поднятым мечом, Конан приветствовал его таким добрым ударом, который рассек кольчугу, как тряпку, и плечо немедийца вместе с рукой отделилось от тела. Падая, он попал под ноги своему товарищу. Тот покачнулся и, прежде чем обрести равновесие, был пронзен длинным мечом.
Тяжело дыша, Конан вытащил стальное лезвие из тела и вновь, качаясь, отступил к столбу. Его могучие руки дрожали, грудь вздымалась с усилием, по лицу и шее струился пот. Но в голосе его слышалась жестокость победителя:
- Почему ты не подойдешь ближе, бельверусский пес? Там я тебя не достану - подойди и подохни здесь!
Тараск заколебался, поглядел на оставшегося гвардейца и на своего оруженосца - худого мрачного человека в черной броне, затем сделал шаг вперед. Сложением и силой он значительно уступал гиганту-киммерийцу, зато был защищен латами; он во всех странах Запада славился как хороший боец на мечах. Но оруженосец удержал его за руку:
- О нет, ваше величество, не стоит рисковать жизнью. Вызовем лучников, и они расстреляют варвара, словно льва на охоте.
Пока шла схватка, никто не заметил, как возле шатра остановилась колесница. Но Конан ее увидел, и неясный страх охватил его. Даже кони были необыкновенными, но его взгляд остановился на фигуре возницы.