Первый же день Катиной "рыбалки" принёс долгожданную поклёвку. Вернувшись вечером с берега, женщина сообщила, что у моря, помимо дежурной смены моряков, следивших за кораблями, ошивался ещё один бирманский солдат.
- Дима очень удивился, - Катя старательно делала вид, что наводит порядок на столике, - сказал, что впервые видит солдата, который просто так пришёл поболтать с часовыми. Я сделала вид, что не слышала.
- Умница.
С души, как-будто, упал камень. Недостающая часть мозаики появилась и упорядочила картину окружающего мира. Враг есть враг - каким бы милым и ласковым он не прикидывался.
'Мда… Как это называется? Стокгольмский синдром?'
Витька криво усмехнулся.
'Ага! Прям разбежался!'
Держать слово, данное врагу, Егоров не собирался и совесть его на эту тему не мучила.
Ещё одного соглядатая вычислила Катя. Одна из женщин, решивших 'пойти на службу', свободное от основной работы время тоже проводила среди рыбаков. К громадному удивлению Виктора 'подстилок', как их презрительно назвала Катя, оказалось довольно много. Похлебав пару недель обильную, но не слишком нажористую баланду и повкалывав на работах по подъёму самолёта, большинство одиноких и неприкаянных женщин решило вернуться на Новую землю, сменив тяжёлый труд на вполне комфортное и сытное существование. Долечивающиеся земляне общались с ними сморщив носы, но всё же гораздо доброжелательнее, чем с 'полицаем' Егоровым.
- В подружки набивается. Посмотрела на мой фингал и на следующее утро тоже с фонарём пришла. Жаловаться и вас, мужиков, материть. - Катя фыркнула. - Пришлось пожалеть и сказать, что ты, милый…
- Стоп! Дальше не надо!
Витька только головой покачал. 'Фонарь' был настолько грубым и неуклюжим поводом для начала приятельских отношений, что это не лезло ни в какие ворота. Насколько Егоров знал, рукоприкладство в бирманском лагере не практиковалось. Ударить палкой - пожалуйста, а вот в глаз кулаком… да тем более женщину. Да тем более состоящую на действительной службе во вспомогательных войсках…
- Ладно, - мужчина махнул рукой, - только не переиграй.
Расклад был ясен - за ним смотрят. Смотрят внимательно и плотно, контролируя каждый шаг не только его самого, но Кати. И, может быть, даже, Антошки.
- Слушаюсь, мой господин, - Катя стрельнула глазами по сторонам и шутливо откозыряла, - и повинуюсь.
Витя закряхтел и тоже огляделся. Как назло между пальм, в пределах видимости, мельтешили и земляне и солдаты. А у его ног сидела такая женщина! Красивая, желанная, любимая и любящая.
- Катя!
- Молчу-молчу…
Длиннющие ресницы захлопали вокруг зелёных глаз и Егоров, не в силах оторвать взгляд, залюбовался своей женщиной. Тёмная, обветренная, огрубевшая под солнцем кожа, мозоли на узких ладошках и короткая 'практичная' стрижка её совсем не портили. Вернее, Витька этого просто не замечал, предпочитая смотреть в сияющие от счастья глаза любимой.
- Мельниковых послезавтра на Малую землю переводят.
- А? Что? - Витька вздрогнул и выпал из романтичного настроения. Расставаться с Сенсеем в планы Витьки не входило. - А… а их дети?
Катя замерла.
- Пока с ними. Рыбачат.
Егоров улыбнулся.
- Кать, а твои часы ещё фурычат?
Когда Витька рубил просеку от спрятанной лодки до ближайшей к посёлку опушки джунглей, то в голове у него вертелись банальные картинки про ночной побег. Обязательно в грозу и под ливнем. Ещё перед глазами махающего тесаком Егорова мелькали яркие пятна факелов, а в ушах стоял лай гончих, вой собаки Баскервилей и крики абстрактных преследователей.
Ату его! Он трус!
Жизнь, естественно, во всю эту лабуду внесла свои коррективы. Удрать втроём из палатки ночью, в принципе, было возможно, но, включив, наконец, мозги и обдумав свои дальнейшие действия, Егоров этот вариант забраковал.
"Убежим, и что дальше?"
Витька представил себе неудачную попытку вывезти на "большую землю" Катю и Антона и чуть не подавился. Как быть и что делать в этом случае - было совершенно непонятно. Возвращение назад, на остров, означало полную капитуляцию со всеми вытекающими последствиями. Конечно, Аун производил впечатление адекватного человека, но в том, что жестокая кара обязательно последует, он не сомневался.
"Чур меня! Тьфу-тьфу-тьфу!"
Уйти, бросив Катю на озере одну?
Ошарашенный такой крамольной мыслью, сгорающий от стыда Егоров сам себе залепилпощёчину, которая, как ни странно, помогла ему собрать мозги в кучку. Решение пришло само собой.
Из посёлка Витька внаглую ушёл неспешным прогулочным шагом. По плану сегодня утром у него были занятия с шаманом, но Егоров, припомнив школу, схватился за живот, и отпросился, соврав, что у него понос. Дед, которому ранние подъёмы были как серпом по одному месту, согласно промычал нечто нечленораздельное и снова завалился на свою подстилку. Идти согнувшись и держаться обеими руками за живот пришлось по-настоящему - под рваной рубашкой были спрятаны деньги. Восемнадцать пачек были туго замотаны в тряпицу и привязаны веревочкой к тощему Витькиному животу. Собирая мужа в дорогу Катерина нарочито бодро заметила, что в будущей счастливой и комфортной жизни им пригодятся все три доли, которые она хранила у себя после дележа сумки Йилмаза.
Катя плотно позавтракала сама и молча влепив подзатыльник сыну, заставила позавтракать и его. А потом крепко поцеловав и перекрестив на всякий случай своего мужчину, ушла с Антоном на пляж. За манипуляциями с деньгами и церемонией расставания мальчишка наблюдал вытаращив глазёнки и открыв рот. Было видно, что его так и подмывает задать кучу вопросов, но, по старой памяти, с дядей Витей он не разговаривал.
Дальше было шоу одного актёра. Егоров не сомневался, что за ним наблюдают, а потому изобразил подготовку к учёбе - раз. И внезапный поход в "уборную" - два.
На самом деле живот у Витьки от волнения разболелся по настоящему и забег в кусты, с соответствующим звуковым сопровождением, у него получился чересчур реалистичным. Затем Егоров нарочито заметно выставил сушиться под первыми лучами солнца свои выстиранные ботинки и, согнувшись в три погибели, босиком поплёлся в шалаш к деду.
Виктор очень надеялся, что на те два часа, что он каждое утро проводил за учёбой у Билла, соглядатаи теряют бдительность. Так и случилось - скрючившийся Витька успел доползти до джунглей, стоявших сплошной зелёной стеной в полукилометре от жилища старика, когда между редкими и тонкими стволами пальмовой рощи замелькали маленькие смуглые фигурки.
- А вот хрен вам!
Витька выпрямился и, щурясь от солнца, пригляделся. Преследователей было двое и, вроде бы, оба они были без доспехов. Егоров вытащил из-за пазухи увесистый свёрток и рванул в ближайшие заросли.
- Да ё…! Ё! Ё! Ё! Твою…!!!
Витька ломился сквозь буйные и временами жутко колючие заросли, словно лось во время гона. Или, скорее, как атакующий носорог - вижу цель, не вижу препятствий. Пока что до цели, которая ждала своего часа в укромной бухточке, было три километра да всё лесом. Побарахтавшись с минуту в лианах и густом кустарнике, он, наконец, выбрался на свою тропу.
То, что убежать у него не получится, Витька понял сразу. За три прошедших месяца просека немного заросла. Это было бы не страшно, будь на нём обувь и плотный камуфляж, но… чего не было - того не было.
- Муууудааак! Перестраховщик …уев!
Егоров смог пройти только несколько метров, вусмерть исколов себе ноги острыми пеньками и молодой колючей порослью. От боли и злобы на свою глупость хотелось в голос материться, но получалось лишь плакать - пятки кололо так, что слёзы брызгали сами собой.
"Бараааан!"
Выстиранный Катенькой камуфляж висел рядом с такими же мокрыми ботинками возле его палатки. "Умная" мысль об усыплении бдительности, пришедшая ему в голову вчера вечером, на поверку оказалась сущим бредом.
Витька вытер слёзы, зло сплюнул и коротко выматерился - встревоженные голоса преследователей уже пробивались сквозь шум ветра, листвы и веток.
"Сам, дурак, виноват"
Дубинок вокруг не наблюдалось. Камней и просто увесистых палок, почему-то, тоже.
"Это неправильные джунгли, в которых дохнут неправильные люди…"
Вдали раздался хруст веток и злобные мяукающие голоса бирманцев. Виктор Сергеевич облегчённо выдохнул - оба преследователя решились идти за ним а не бежать за подмогой. То, что придётся драться, Егоров понял, как только утёр слёзы и сопли. Странно, но от понимания этого простого факта весь страх и желание БЕЖАТЬ полностью исчезло. Витя спокойно прикинул в руке вес тугого свёртка и без единой мысли в голове уставился на зелёную стену кустарника у начала узкой просеки.
Страх накрыл Виктора Егорова своей мутной тошнотворной и липкой волной сильно позже, когда он на карачках отполз от места схватки шагов на сто. Ладонь, которой он опирался на землю, укололо и Витька замер. Перед глазами всё плыло, а к горлу подкатил ком. Последней мыслью, перед тем, как его стошнило, было - "завтрак!".
Очухался Витя через пару минут, вывернув, при этом, желудок наизнанку. Сразу стало сильно легче. Зрение собралось в кучку, а мозги окончательно проветрились и заработали на всю катушку. Тихонько матерясь от боли в ногах, Виктор поднялся. Пошатывать - пошатывало, но в меру. Егоров посмотрел себе под ноги, вздохнул, и на цыпочках пошёл обратно к месту схватки.
За обувью.
Ему повезло ровно два раза. У бирманцев с собой были лишь ножи и дубинки. Копий или, не дай бог, дротиков у них не было. Как не было и доспехов - на соглядатаях были лишь набедренные повязки и…