- Бежали?
- Бежал. От огня бежал…
- А оцепление?
- Не преодолел… Свалился под ноги бойцам СГБ и лежал трупом под пеплом… Переступили они через мой труп… когда пламя полегло, когда они ближе к укреплению подошли…
- Проверяли ведь всех…
- Проверяли. Сошел я за мертвеца… В общем, я и был - мертвецом… Но бойцы эти меня подобрали, как увидели, что я офицер DIS. Я им нужен был, вот они и постарались… Как только штурмовики СГБ оставили базу в мертвой тиши и могильном холоде - вернулись мы втроем. Я дальше идти не могу. И они - не могут. Им офицер здесь нужен - одни не справятся. Я рад, что вы здесь… Не хотелось мне их оставлять без присмотра… А вы уж точно пересечений с патрулями не допустите - вы ведь здесь графики составляли… И с ликвидаторами вы разберетесь - ведь вы - ликвидатор… хоть и штабной…
- Вам лучше молчать, Швайген…
Он закашлялся надсадным смехом…
- Я всю жизнь молчал!.. И скоро замолчу на всю смерть, полковник!.. Я и сейчас не могу ничего сказать в голос - дыхания не хватает… легкие, будто сожгло… Дайте хоть мысленно… Не обрубайте мне линию… Посмотрите лучше на этих - на обоих… Я все пытаюсь понять, как они - дезертиры пропащие - не побоялись ко мне шага ступить… Ко мне - к карателю, к ликвидатору… К тому, кто всю жизнь терпеливо искал и жестоко уничтожал подобных им… Подобных им преступников… Преступников, полковник!.. Я не понимаю, как я пошел с ними!..
Ханс вздрогнул и с обиженным удивлением уставился на лейтенанта…
- Гюнтер, вы просто хотели жить… как мы… Мы не виноваты, Гюнтер…
- Не виноваты?! Мы?! Преступники?! Мы - преступники, Ханс!
- Гюнтер, но я не виноват…
- Заткнись, Ханс!.. Ты - дезертир!..
- Но я ж не знал… Гюнтер, я узнал об этом не сразу… А потом было поздно… Просто, меня активировали перед боем и послали в бой… А я еще не понял… Ничего еще не понял… У меня в голове пусто было… Я знал все только об оружии, но больше - ни о чем ничего не знал… Олаф мне объяснил потом, что мне не всю программу высшей памяти загрузили, а тогда мне об этом не сказал никто… Мы все бились в лесу, все летели по лесу… бросили сдохшие "стрелы" и все шли через лес… А "драконы" были будто везде, но их будто нигде не было - мы их стрелков не могли отследить… И командир стал меня посылать, но я не понял, куда… Тогда он стал орать, и я заткнулся и пошел по его приказу, но я не понял, куда надо идти…
- Ханс! Он тебя в разведку послал, а не туда, куда ты пошел! Придурок… И ты, Ханс!.. И твой командир, который тебя в разведку послал!..
- Он тоже сказал, что я придурок… Сказал, что у него взвод придурков… Но вообще очень злился - и на нас, и на наших создателей, и на заводскую технику, и на программы памяти… Олаф мне потом объяснил, что ему действительно было, на что злиться… А я тогда, в лесу, остался один, среди врагов… И я не знал, что делать, пока не встретил других бойцов… Их командир сказал, что я должен идти с ними - я пошел… он же приказал… Мы летели на север - подальше от Штрауба - к старой базе возле укрепления Штильштадт… Но раз перед рассветом этот командир подошел ко мне и сказал, что теперь я должен идти один, иначе меня съедят… Я не поверил - ведь это неправильно, но он приказал, и я полетел… Но я не знал, куда лететь, а "стрела" была с испорченным навигатором… И вообще - ее разум был сломан, и она работала только на прямом управлении - я у нее и спросить ничего не мог… Вот я и заблудился… и чуть не замерз, когда у "стрелы" энергия кончилась…
- Как же ты один в снежной пустыне со сломанной "стрелой" не сгинул?..
- Меня нашли охотники с укрепления Штормштадт - с седьмой базы Хантэрхайма… Но они сказали, что в Штормштадт нам нельзя, что надо жить на старых базах далеко от центральных укреплений… Олаф был главным, он научил меня бить скингеров… А потом скингеры стали злей и опасней - им перестали проводить коррекции, и охотиться на них стало сложнее… Тогда мы покинули север - мы с Олафом… ведь скингеры сожгли всех остальных… А мы с Олафом без сырого мяса стали зубы терять… И он сказал, что нам нужно мясо и хвоя, что надо двигать на юго-запад… Но нам было так трудно прятаться близ Штрауба, что мы ушли на восток… Олаф всегда считал, что прятаться надо не просто в таких местах, где нас сложно искать, а в таких, где нам вообще уцелеть сложно, - в таких местах особо не ищут… Поэтому мы идем дальше на восток - на базу Сюань-Чжи…
Лейтенант с раздражением, нарастающим вместе с болью, бросил окурок в костер…
- Сюань-Чжи… Да, на этой базе вас сильно беспокоить не станут - она брошена и Снеговым, и Хакаем. Просто от нее, считай, ничего не осталось…
- Нам с Олафом хватит и того, что осталось… Нам многого не надо, Гюнтер…
- Тогда сразу в выжженные пустыни идите - точно никто искать не будет…
- Олаф сказал, что пойдем, когда припрет… Но мы сможем остаться только у границ выжженной пустыни, куда еще заходят крысы… А станет совсем тяжко - вернемся к границам ледяной пустыни, куда еще заходят скингеры… и крысы… Мы бы не ушли с севера, если бы не разведчики… Если бы только скингеры стали злее, мы бы еще могли остаться - достать специальную защиту и технику охотников Хантэрхайма… Скингеры такие - они бегут только, когда есть, где скрыться… А когда местность открытая или когда их припрешь, - они нападают… Иногда они кажутся неопасными, но вообще они - страшные звери… И крысы - страшные звери, когда нападают стаей или когда просто голодны… Но зато они живут везде - крысы. Олаф сказал, что в выжженной пустыне, где воды нет вообще, они делают воду… Не берут, а именно - делают…
- Синтезируют, Ханс…
- Да не важно - делают же… И мы можем пить их кровь… Только их поймать еще надо… Они умные - не попадаются… особенно в сложные ловушки. Я заметил, Гюнтер, что сложные ловушки их разведчики обходят всегда, когда простые - не все время… И мне еще постоянно приходится прятать эти ловушки, подделывая их под окружающую местность…
Олаф, припав на колено у кострища, раскидал железным штырем угли, присыпая их опаленными осколками сложной техники - оборудования этой базы, специализированной на человекостроении.
- Заткнись, Ханс. Нам пора.
Ханс умолк, робко улыбнувшись лейтенанту, поднялся, подбирая и скручивая шкуры. Олаф энергично кинул мне контейнер с медикаментами…
- Сильных болевых блокаторов нет - заряжайте шприц всем, что хоть отчасти поможет. Швайген должен еще продержаться… И антибиотик колите - схема есть, с пометками дозы.
Я с сомнением посмотрел на лейтенанта и, жестко схватив Олафа за плечо, отвел его в сторону…
- Ему это не нужно.
Олаф вырвал руку из моей хватки, раздраженно вздернув плечами…
- Он сейчас от боли орать начнет. Сколько-то протерпит еще, а потом - заорет. Никто не способен столько терпеть, а нам нельзя шум поднимать.
- Олаф, он не может идти, а мы не можем его тащить. Его нельзя брать с собой.
- Я его здесь одного не оставлю.
- Его нельзя здесь оставлять. Мы на территории врага. Это закон - тяжело раненых при проведении таких операций не забирают и не оставляют.
- А мне плевать на этот закон и порядок, полковник. Я не дам вам его пристрелить.
- Хотя бы пожалей его, если порядка не признаешь.
- Он не хочет умирать - хотел бы, застрелился бы давно.
- Он все равно умрет - в мученьях.
- Слушайте, полковник, это его дело. Идите колите ему болевые блокаторы.
- Не забывай, ты обращаться к высшему офицеру, Олаф…
- Хоть к черту… Здесь нет высших и низших - есть только живые и мертвые. А Швайген еще жив…
- Ты забываешься, боец.
- Нет. Не нужны мне здесь ваши аристократические замашки. Это вам не штаб Ясного, где сил и времени у всех довольно такой порядок соблюдать.
Я положил заряженный шприц, взял заряженный излучатель… Но Олаф резко перехватил мою руку, удерживая с готовностью сломать кости…
- Не дам…
Короткий удар рукоятью сломанного обгоревшего ножа по его тыльной стороне ладони меж сухожилий - и я сбил, сорвал его захват… Он отдернул руку…
- Не перечь мне, Олаф.
Он блеснул на меня глазами, вобравшими отблески грозового неба Хантэрхайма…
- Вы мне сухожилия перебиваете рукоятью ножа, на лезвии которого я вам мясо жарил… И после этого вам не перечить?..
Я отстранил его, но он не отошел, упорно заступая мне дорогу…
- Ты преступник, Олаф, - не тебе судить о чести и благородстве.
- Вы считаете, что ваша честь не для всех, - что ваши правила чести не для тех, кто преступил их… Тогда что ж мне не счесть, что вы ушли с территорий моей чести, когда вы переступили границы моих правил?.. Благородство - это оружие сильных, защищающее и карающее всех, подчиняющее всех… Иначе - это только видимость - только ложь…
- Я не преступал закона порядка, Олаф, что дает мне право судить силой и законом порядка.
- Да, я дезертир, полковник. Но я честен. Я вернул долг системе, отдав ей все, что она дала мне - мою кровь… Она больше ничего не могла дать мне - мне больше нечего было окупать моей кровью… Я ушел.
- Ты не просто ушел, Олаф. Ты - бежал…
- Да, я преступник. Но я покинул систему не оттого, что совершил преступление, - я совершил преступление оттого, что покинул систему. Просто, мне не по нраву, когда мне заступают дорогу… Я этого не терплю, полковник…
- Мне безразлично, что тебе по душе, а что - нет, Олаф. Уйди с дороги.
- Для меня сойти с вашей дороги значит - сойти с моего пути. Не ждите от меня покорности - я боец Хантэрхайма, меня можно только убить.