- Митридат заперт Фимбрией в Питане. Это порт неподалеку от...
- ...я знаю, где это, - бросил легат, - продолжай.
- Крепость Питана хорошо укреплена, а наши силы истощены недавним штурмом Пергама. Легат не решается штурмовать Питану. Не имея флота, он не может организовать полноценную осаду порта. Легат предлагает тебе, Лициний Лукулл, прийти к нему на помощь со своим флотом и не дать царю улизнуть. Если ты поспешишь, война может быть закончена уже через несколько дней.
Лукулл встал, подошел вплотную к трибуну и посмотрел ему в глаза. Потом обошел его кругом и принялся расхаживать по комнате за спиной Севера. Квинт стоял неподвижно. Лукулл молчал, тишину нарушало лишь цоканье по мраморному полу шляпок гвоздей, которыми были подбиты легионерские сандалии легата. Квинт нервничал, мысли его путались и чтобы успокоиться, он начал считать шаги Лукулла.
На счете "сорок" легат остановился.
- При жизни Мария, его сторонники не казались мне такими законченными идиотами. Похоже, подмяв под свои задницы все курульные скамьи, Цинна и его подпевалы от осознания собственного превосходства думают теперь только ими. Я задницы имею в виду.
- Я не понимаю, - оторопело сказал Север.
- Не удивительно. Полагаю, задницей думать непросто, - Лукулл подошел к Северу и встал пред ним, сложив руки на груди, - объясняю. У меня нет никакого желания помогать Фимбрии в ловле Митридата. Пусть справляется сам, если сможет.
- Но как же... - нахмурился Север, - ведь он же улизнет! Флот вывезет его. И война продолжится. У царя еще много сил!
- Если Фимбрия не может закончить войну, ее закончит кто-то другой, - развел руками Лукулл, повернулся и направился к своему столу.
- Ты боишься, что вся слава победителя достанется Фимбрии? - высказал догадку Север, - но это вряд ли случится, ведь всем будет ясно, что без твоего флота он ничего не смог бы сделать.
- Ты говоришь так, словно царь уже сидит в подвале в цепях, а твой командир готовится к триумфу. Кабан еще жив, а ты уже строишь планы относительно его шкуры? Нет, трибун, я Фимбрии помогать не стану. Будь на его месте кто другой, даже покойный Помпей Страбон, которым все восхищались, как полководцем и ненавидели за корыстолюбие, независимо от моего отношения к нему, желания единоличной славы, мои люди уже выбирали бы якоря и ставили паруса, стремясь на помощь.
- Но ведь ты со своим флотом не победишь Митридада в одиночку! Даже если одолеешь его на море! Он соберет новые сухопутные армии, а Сулла в Греции, как он переправится в Азию?.. - Север осекся.
- Переправится, - улыбнулся Лукулл, - уж будь уверен. Всему свое время. Но Фимбрия пусть побеждает Митридата сам. Я посмотрю, как это у него получится.
- Но почему?!
Лукулл вздохнул, и, глядя на трибуна, как учитель на глупого ученика, потряс перед его носом папирусом.
- Читал?
- Я не читаю чужих писем.
- Зря. Так однажды привезешь приказ о собственной казни. Собственно, ты как раз этим и занимался. Почти.
- Вот как? Не думаю, что мой командир желал мне смерти таким диким способом. Или каким-то другим.
- Твой командир, Фимбрия, послал тебя во вражеский стан и ты наивно полагаешь, что тебя там встретят с распростертыми объятьями?
Лицо Севера вытянулось от изумления.
- Во вражеский стан? Мне было приказано разыскать тебя, легат Лициний и передать...
- Ты дурачок или прикидываешься? - спросил Лукулл, пристально глядя в глаза Северу.
Квинт заткнулся. Помолчав, он сквозь сжатые зубы прошипел:
- Вот оно что... И кто же для вас больший враг? Митридат или марианцы?
- Сам посуди. Митридат всего лишь заморский царек, каких немало. Все эти митридаты, никомеды, птолемеи, тиграны и прочие - всего лишь внешние раздражители, вроде комаров. Кусают, досаждают, мы отмахиваемся, иной раз кого прихлопнем. Обычное дело. А есть опасность пострашнее. От нее гниет и смердит тело. Это болезнь. Она гложет, жрет изнутри, невидима. Она может дремать годами, а потом убить человека за полдня. Комара несложно убить. Даже волка, один на один, повозившись, можно. Гниению плоти противостоять куда сложнее.
- И такой болезнью вы считаете марианцев? - протянул Север, - а кем вас считают те, кто сейчас в Риме? Цинна и прочие?
- Мне как-то все равно. А вот для тебя, трибун, куда важнее беспокоиться о том, кем тебя считают здесь.
- Интересно. Вообще-то я посол. Даже если вы считаете меня послом врага, то священное звание посла не дает вам права...
- Звание посла ничего не значит.
- Даже так? То есть ты, Лициний Лукулл, наплюешь на обычаи, чтимые всеми народами, и казнишь посла?
- Не посла. Мятежника. Никак не вражеского посла, казнить коего не в моей компетенции.
- А в чьей же? Суллы?
- Сулла вполне способен прикончить посла, если будет не в настроении.
Квинт начал осознавать свое положение, и сердце его застучало чаще. Помолчав немного, он прошептал:
- Не хотел бы я служить под началом столь бесчестного человека.
- Да ну? - усмехнулся легат, - а сейчас ты кому служишь? Твой разговорчивый тессерарий рассказал так много интересного про доблестного гонителя Митридата, Гая нашего Флавия и его подвиги. А ваш разлюбезный Марий, спятивший дохлый упырь...
- Будем меряться трупами? - огрызнулся Север, - их с обеих сторон хватает.
- Я твое имя, трибун, раньше не слышал, полагаю, твой род не слишком известен. Твои родные живут в Риме?
- В Самнии.
- Значит, во время резни они не пострадали. А головы кое-кого из моих родных и немалого числа друзей выставлялись на Форуме на потеху плебса. Скажи мне, я должен помогать Фимбрии? Тому, кто так прославился при взятии Рима Марием. Тому, кто убил консула, пусть мы и не признавали тюфяка Флакка таковым. Тому, кто спалил римский город Пергам...
- Пергам был захвачен Митридатом и освобожден нами! - возмутился Север.
- Римский город Пергам сжег мятежник Фимбрия, который еще ответит за свои преступления, когда мы до него доберемся.
- Говоришь, должен ли ты помогать Фимбрии? - процедил Север, - Митридат вырезал восемьдесят тысяч римлян. И не воинов, а стариков, женщин и детей! И вдвое большее число рабов. Вот кто должен понести кару! И ты, Лукулл, можешь стать мечом правосудия, но вместо этого строишь из себя обиженного. Тебе протягивают руку, но ты в гордыне отталкиваешь ее. Ты прав, я совсем не знатен. В восемнадцать лет я каким-то чудом был избран в трибуны, ибо мой отец не имеет лишнего сестерция на подкуп таких, как ты, которые сидят на денежных мешках и вертят государством, как собственной блудливой задницей, теша свое честолюбие. Я присоединился к марианцам, поскольку так было легче всего, иначе быть мне простым легионером. Но я пошел бы под знамя Орла и рядовым, ибо хочу служить на пользу государству. Не Марию и Сулле, а государству! И воевать за Рим, а не за Мария! Против врагов Рима!
Лукулл внимательно выслушал пламенную тираду трибуна и сказал:
- Хорошо говоришь. Конечно, стоит подтянуть риторику, но все это легко осуществимо, ведь даже великий Демосфен был в молодости косноязычен. Учить, развлекать или побуждать - цель любой речи. Определенно, у тебя природный талант к последнему. Ты можешь зажигать людей, побуждать их к действию. Если бы тебя послушали некоторые из моих людей, они уже стучали бы мечами об щиты, а Митридат немедленно нагадил бы под себя. Из таких, как ты, выходят вожди. Ты хочешь служить государству. А какое оно в твоем представлении, правильное государство?
- Власть народа.
Лукулл усмехнулся.
- Мы стоим на шатком мосту над пропастью. Ветер, что раскачивает его, стремясь сбросить нас в бездну - Митридат. Будем стоять, он добьется своей цели. В борьбе с ним нам нужно двигаться. Куда? Назад, откуда пришли? Людей на мосту слишком много. Задним не понять страхи и колебания передних. Задние напирают, как убедишь их повернуть? Возникнет давка, свалка, а мост легок и непрочен, многие полетят вниз. Мы толпой вбежали на него, толкаясь локтями, всякий норовил пролезть первым. Сто человек - сто мнений, вот твоя республика, власть народа. И кого ты послушаешь в толпе, этом слепом неповоротливом звере, что теряя свою плоть, топчется над бездной? Здесь можно идти только вперед, друг за другом. Иного пути нет.
- Идти за кем-то одним, - нагнул голову Квинт.
- Именно.
- Сдается мне, Сулле очень нравится на Востоке, - сказал Север, - полагаю, побеждая Митридата, он уже десять раз позавидовал ему черной завистью. Интересно, он уже катает языком по зубам слово "царь"?
Лукулл хмыкнул.
- А вот это не твоего ума дело. Ну, хватит пустопорожних разговоров. Не время и не место для состязаний в красноречии. Я свое слово сказал, и планы менять не намерен. Флот пробудет на Косе еще два дня, а затем мы двинемся к проливам.
- Ты дашь мне судно, чтобы я мог вернуться к Фимбрии? - спросил помрачневший Север.
- У меня нет лишних кораблей для удовлетворения бессмысленных прихотей мятежников.
- Хорошо, доберемся сами, только верни нам наше оружие и деньги.
- Кто тебе сказал, мой наивный друг, что ты вернешься к Фимбрии? Ты и твои люди задержаны, как мятежники и враги римского народа.
Север скрипнул зубами.
- Твою судьбу решит Сулла. Но ты мне симпатичен, трибун. Ты не слишком искушен в вопросах политики, но умен, изобретателен и смел. Мне нужны такие люди. Я собираюсь сразиться с Неоптолемом. Ты хочешь драться с понтийцами? Я тебе предоставлю такую возможность. Пользуйся полной свободой в пределах расположения флота. Ведь тебе же, по твоим словам, все равно, под чьим Орлом бить понтийцев? Лишь бы это был Орел?