* * *
Таверна "Под водами Аниена" располагалась совсем недалеко от окончания акведука, именуемого "Дряхлым Аниеном" по имени одноименного притока Тибра из которого в район Эсквилинских ворот доставлялась вода. Этот акведук, тянущийся на пятьдесят миль, второй по старшинству в Риме, построил цензор Маний Курий еще до Первой Пунической войны.
Район города, где оканчивался сей величественный водопровод и начиналась обширная сеть труб и фонтанов, несущая воду в городские кварталы, имел дурную славу. Селилась тут одна беднота, причем из наиболее неимущих. Совсем рядом, за Сервиевой стеной, возле храма Венеры Погребальной, располагалось кладбище для нищих. Хоронили тут, как попало, а трупы рабов вообще бросали без погребения, собакам, волкам и воронам, отчего в округе никогда не переводилось зловоние.
С Эсквилинских ворот начинался Субурский ввоз. Здесь всегда обитало огромное количество народу, как постоянно тут живущего в самых грязных и дешевых доходных домах, так и въезжающего в Город с восточной стороны. Поэтому возле ворот располагалось много торговых складов, таверн, как просто питейных заведений, так и заезжих дворов с комнатами для ночлега. "Под водами Аниена", как раз была одной из таких гостиниц. Располагалась она в очень старом кирпичном доме, возрастом не менее ста лет, первый этаж которого наполовину врос в землю.
Войдя внутрь и спустившись вниз по расшатанным ступеням, Алатрион и Ганник очутились в сыром помещении, слабо освещенном коптящими светильниками. В одном углу потрескивал очаг, рядом с ним в стенной нише стояли несколько глиняных статуэток, изображавших домашних покровителей - ларов. По стенам бегали пауки, а по грязному полу тараканы.
Шумная таверна была почти полностью заполнена людьми, только пара столов пустовала. Алатрион пристально вглядывался в лица посетителей, словно искал кого-то. Ганник направился к одному из свободных столов и уселся на скамью. На него не обратили внимания, большая компания по соседству занималась важным делом:
- "Венера", пусть выпадет "Венера"!..
- "Собака"! Гони деньги!
- Ах ты...
- Будешь, отыгрываешься?
- Да, продолжаем! Ставлю десять сестерциев.
Шестигранные костяшки заплясали в деревянном стакане.
- ...боги подземные, заклинаю вас, пусть выпадет "Венера"!..
Алатрион, щелкнул пальцами:
- Хозяин!
Невысокий толстячок в кожаном фартуке, вытирающий полотенцем оловянную тарелку, не удостоил его взглядом.
- Хозяин, комнату.
Трактирщик смерил посетителя взглядом, и скучным голосом заявил:
- Нету комнат.
- Как нет? Совсем?
- Ага. Нисколько.
Алатрион полез за пазуху и вытащил кожаный кошель. На стол лег серебряный сестерций.
- Может, все-таки найдется одна? Небольшая.
- Ну... - задумчиво протянул трактирщик, - есть вообще-то. Совсем небольшая...
- Вот и хорошо.
- ...без ложа.
- Нет, так не пойдет. На полу, что-ли, спать, с тараканами?
- Иные спят.
Посетитель положил на стол еще одну монету. Хозяин взял его, повертел, куснул и флегматично заявил:
- От такого маленького кусочка серебра кровать не возникнет.
Алатрион достал следующий сестерций.
- Пять, - сказал хозяин.
На столе появилось еще две монеты.
- Пять, так пять.
- Пожалуй, найдется тюфяк.
- Ах ты плут, - рассердился Алатрион и накрыл ладонью одну из монет.
- Хороший, хороший тюфяк, - поспешил его успокоить трактирщик, - совсем новый, мягкий, нигде не рваный. И лежанку велю рабам туда втащить.
- Ну ладно, - Алатрион убрал ладонь, - мы собираемся поужинать. Что у тебя есть?
- Рыба есть. Карп жареный. Холодный уже.
- Разогрей, не люблю холодное. А бараньи отбивные, какие мне тут прежде доводилось пробовать?
- Сейчас нет.
- Скверно. Ну ладно, тащи своих карпов, да смотри, пожирнее. Ну и травы какой-нибудь, побольше. Укропа там, сельдерея. Что есть. И сыр, - Алатрион продолжал одну за другой выкладывать монеты на стол. При виде этой картины у трактирщика скучное выражение лица на глазах сменялось заинтересованным, - вино, конечно, лучшее тащи.
- Сколько вина?
- Фалернское есть? Кувшин для начала, вот, типа такого. Мы с другом немного утомились, не собираемся напиваться. Поужинаем и пойдем спать.
- На одной кровати вдвоем?
- Нет, он останется, а я уйду. Живу неподалеку. Чего у тебя еще есть?
- Маринованная капуста, оливки...
- Все давай, лично я что-то проголодался.
Хозяин алчно пожирал глазами стопку монет. И не только он один. Казалось, что разговоры и смех местных выпивох стали тише, а их внимание устремилось на беспечного посетителя. Ганнику все это не слишком нравилось, и он подобрался, хищно озираясь по сторонам.
- Тащи пока вино, сыр. Карпа потом, что-то я сейчас не в настроении есть холодное.
- Как будет угодно, господин, - услужливо вился вокруг хозяин, давненько не видевший в своем заведении столь щедрых посетителей.
- В посуде какой подашь? В оловянной?
- Да, конечно, в оловянной, - кивал хозяин.
- Нет, подавай в глиняной.
- Почему? - на лице трактирщика нарисовалось искренне изумление.
- Из оловянной только травиться.
Алатрион вернулся к столу. Хозяин перекинулся парой слов с рабом, делясь удивлением относительно странностей не по богатству придурковатого посетителя. И чем не угодила ему оловянная посуда? Почти весь Рим из нее ест...
- Я договорился о комнате для тебя, - сообщил Алатрион Ганнику, - поужинаем, потом я уйду.
- А где заночуешь?
- Неподалеку. Снимаю комнату в инсуле. Тесновато у меня, а то я бы с радостью пригласил тебя к себе.
- Не стоит, это было бы слишком... - Ганник покачал головой. Было видно, что ему не по душе чувствовать себя должником, - сколько ты заплатил за комнату?
- Пять сестерциев. И столько же за ужин.
- У меня таких денег нет, - мрачно заявил Ганник.
- Пустое, приятель. Не в канаве же ночевать.
Ганник вновь покачал головой, помолчал некоторое время.
- Ты не похож на богатого купца, путешествуешь один, без рабов и телохранителей. Не боишься?
- Ну, ты же видел, что бывает с теми, кто считает себя оскорбленным тем фактом, что мое имущество принадлежит не ему.
- Видел. Сказать по правде, моя челюсть все еще валяется в том переулке.
- Чем ты так удивлен? Думал, что один человек не в состоянии справится с тремя?
- Нет, как раз в этом я не сомневаюсь. Более того, считаю, что я сам провозился бы с этими парнями нисколько не дольше тебя, почтенный Аппий, но то, как разбросал их ты... Я разобрался бы с ними проще: кулаком в лоб и все дела.
Алатрион скосил глаза на мозолистые ручищи галла и кивнул.
- Да, пожалуй ты и быка свалишь.
- Не в обиду тебе, но если бы не виденное мною, я полагал бы, что смогу вышибить из тебя дух одним ударом. Теперь я в этом не уверен.
Алатрион разлил вино в глиняные кружки. Выпили. "грек" затолкал в рот шмат сыра, заел его маринованной капустой и скривился.
- Горчит, зараза... Хотя ладно, сойдет. Наверное, ты действительно сможешь отправить меня к Плутону одним ударом, дорогой Ганник. Но вряд ли ударом кулака в лоб. Там самая крепкая кость. К тому же, нужно еще попасть.
- Хочешь сказать, что никогда не попаду? Ну, при должной ловкости от ударов можно долго уходить, но рано или поздно, кто-нибудь тебя зажмет в захвате. Вот тогда-то твои косточки и затрещат.
Алатрион усмехнулся и поставил на стол локоть правой руки, протянув к Ганнику раскрытую ладонь, словно приглашал его побороться на руках.
- Ты схватил меня за кисть. Давай, хватай.
Галл подчинился и схватил его своей левой рукой за запястье.
- Крепко держи. Держишь?
- Держу, не вырвешься, - усмехнулся галл. Он сжал запястье "грека" с такой силой, что ладонь того побелела.
Алатрион вывернул свое предплечье вниз и вовнутрь, преодолевая сопротивление большого пальца Ганника, а освободившись, завладел его ладонью и отжал ее против естественного сгиба. Ганник сжал зубы.
- Чьи кости затрещали? - Алатрион отпустил галла.
- В бою будет иначе, - не собирался сдаваться тот, потирая запястье.
- Да, будет иначе, - согласился "грек", - там я тебе не кисть сломаю, а вывихну локтевой сустав. Или плечо. Или...
- Хватит, хватит, - примирительно поднял руки галл, - хороших борцов я встречал. Но ведь ты совсем другое, уважаемый Аппий. Эти сукины дети, как будто сами помогали тебе бить себя об стены и кидать на мостовую.
- Ты прав, именно так и было.
- Ты смеешься почтенный Аппий?
- Нисколько. Ты слышал, что-нибудь об Архимеде?
- Нет, кто это?
- Один ученый муж. Он жил давно, в Сиракузах, еще во времена второй войны с пунами. Так вот он был механиком, изрядно увлекался всякими рычагами и уверял, что если взять надежную точку опоры и мощный рычаг, то один человек вполне способен перевернуть всю земную твердь.
- Ну, не знаю, как насчет всей тверди, но в целом он прав, какая стройка без рычагов и блоков.