Зато за едой вообще никто особо не следил, в год уходило на добрых семьдесят тысяч угощения без учета праздников. То особая статья. На фейерверки в ее недавний день рождения разом выбросили в воздух не меньше золота, чем за год на питание. Я когда слышу подобные цифры, жаба душит всерьез. Весь бюджет Российской империи миллионов семь. А праздник такой не один. Еще именины, годовщина коронации и Новый год. Сколько полезного на те деньги можно сделать, и как впустую тратятся!
- Не успел всерьез соскучиться, а ты вон появился, - сказал я, слегка похлопав по плечу Андрюху. - Садись. Будем отмечать радостное событие.
- Мое возвращение?
- Нет, твою расторопность. Не успел приехать, а уже где-то спер кучу добра, - объяснил, наливая себе в стакан подозрительную жидкость и принюхиваясь.
- Валашское, - сообщил Керим.
Это вроде где молдаване живут. Папаша мой в будущем не жаловал молдавское за плохое качество. В советское время считалось одним из лучших - за неимением выбора. Лично я своего мнения поданному вопросу не имею. Тогда не пробовал по малолетству, а позже мы хлебали все больше пиво и крепкие напитки. Ценитель винограда и дегустатор, отличающий калифорнийское от французского вина, из меня не выйдет.
- Это не я! - возмущенно воскликнул Андрюха по поводу моей реплики. - Это все наш татарин.
Забавно, как меняется человек. Не прошло и зимы, а совсем другой вид у парня. Пока каждый день видишь, преображения не замечаешь. А теперь в глаза бросается. Смотрится уже взрослым мужиком, не как при первой встрече. Плечи раздались, голос не срывается, лицо обветрилось. Взгляд, правда, ничуть не изменился. Все такой же хитрюга и себе на уме.
- Какой он тебе татарин, - произнес я лениво, - ты посмотри на него. Русский чистой воды.
- А? - озадаченно переспросил.
- Точно, - согласился Керим с ухмылкой. - И зовут меня с недавних пор Геннадий Михайлович. Геннадий, чтоб ты знал, - это благородный.
- Крещеный, что ли? - после короткой заминки догадался Андрюха.
- А то! Я нынче православный. - И он демонстративно перекрестился.
- И не просто так: я ему крестный отец, - добавил я.
- И я стал почти господин Ломоносов… - Подумал и брякнул: - Барон.
- А мать крестная, часом, не царица? - пошутил Андрюха.
- Ну почти, - гордо ответил новообращенный. - Анастасия Ермиловна Аргамакова.
На лице парня отразилось глубокое недоумение. А казалось бы, умный. У курляндской герцогини Анны Иоанновны гофмейстериной при дворе числилась. Муж помер, но она и сейчас немалый вес имеет. Еще один путь завязать полезные связи. Мне - Кериму-то без разницы. Его и учить разным молитвенным премудростям пришлось из-под палки. Он все одно при своем убеждении остался - насчет ненужности специальных зданий для молитв и посредников. У него свои твердо усвоенные понятия. Хорошо еще не пытается мазать салом и кровью иконы. На людях вполне выдержан в этом отношении.
- Кстати, насчет Ломоносовых…
Андрюха стрельнул глазами в раба божьего Геннадия, затем перевел на меня. Очень выразительно вышло.
- Да говори уже, - недовольно пробурчал я, подбирая горбушкой паштет с тарелки. - Оба вы про мои дела в курсе.
- Меня опасаешься? - Керим крайне удивился. - Родичам ничего плохого не сделаю. - Я ожидал чего-то вроде "вот те крест", но не дождался. Хорошо еще Аллахом клясться не стал. - А про остальное мне все равно. Никому не передам. Да и я ничего в мануфактурах и науках не понимаю, - показывая красивые ровные зубы, поведал мой крестник. - Мне бы коня да саблю, а ваши хитрые подходцы и договора - до того самого места.
Стоп! А ведь есть у меня для него отличное применение. Бирон у нас большой любитель лошадей. Я, в отличие от немчуры, в них понимаю самый минимум. Отправить его найти подходящего жеребца в подарок. Или даже не одного. Лишний раз подольститься не мешает. Потом вернется сторицей, если удастся угодить.
- Да все просто, - говорю лениво. - Любая наука определяется элементарно. Если оно зеленое или ползает, бегает, кусается - это биология. Воняет - химия, шестеренки - механика, камни - геология, звезды - астрономия. Много слов непонятных - философия.
Оба уставились на меня в заметном обалдении. Наверное, еще никто не доносил до слушателей более доходчивого определения учености.
- За простоту и незамутненность сознания! - провозгласил я, поднимая кружку.
Они с задержкой подняли свои. Кажется, меня опять понесло, и это уже лишнее. Впрочем, и они оба изрядно поддавшие. Наотмечались еще до появления начальства.
- Все. Пошутили и хватит. Выкладывай свои новости, - приказал.
- Письма у меня. - Андрюха полез в стоящий рядом со столом мешок.
- Это потом. Ты на словах выкладывай. Что видел, о чем догадался, какие шаги предпринял. Или я сильно хорошо о тебе думаю?
- Ну, перво-наперво я все сделал по вашему слову, - явно подбирая слова, сказал он, старательно не глядя в глаза. - Деньги честь по чести передал. Василий Дорофеевич горд вашими успехами. Приятно ему, что в большие люди сын вышел. - Андрюха странно покрутил головой. Чем дальше, тем меньше нравилось мне его поведение. - Соседей расспросил, есть ли нужда какая или ссоры. А то не всегда сами скажут.
- Ты долго собираешься тянуть кота за хвост?
- Поэт у нас Михаил Васильевич, - булькнул от смеха Керим. - Скажет иной раз…
- Ну это… действительно дело семейное. У женщины той, Ириньи, ребенок образовался.
- Образовался, - Керим задохнулся смехом, - и кто тут нерусь?
Потом, видимо, дошло, и он резко заткнулся. Не знаю, что там у меня на лице проступило, но никаких особых эмоций не почувствовал. Ну, скорее всего, мой ребенок. И что с того? Немедленно нестись повидаться или вопить от счастья не тянуло. Это все слова. Абстракция. Я даже особой причастности не ощущал. Слишком далеко и давно происходило. Старые впечатления вытеснены новыми. Уже и лица ее особо не помню. Мои встречи с женщинами в здешней жизни, как и в прошлой, если уж быть честным, приятное, но ни к чему не обязывающее событие. Я им ничего не предлагал помимо веселого развлечения и удовольствия, и они до сих пор ничего не требовали.
- Кто родился?
- Девочка - Евдокией крещена. А у отца вашего, Михаил Василевич, - продолжал между тем частить Андрюха, стараясь не дать перебить, - жена его прежняя преставилась при родах. Еще одну девочку подарила - Ольгу. И того… Ну и он… это… взял ее за себя. Иринью. Как бы грех на себя принял. Его ребенок как бы стал. По всем записям и церковным книгам. Сестра она вам отныне.
А самое забавное, прикинул я, что и моя подружка по отцу Семеновна. Как прежняя. Если когда потомки сильно благодарные начнут разбираться в биографии, фиг поймут, сколько жен в семье и от кого дети. Ну тятя - орел! Уважаю. Одним махом сразу несколько зайцев поймал. И жену новую, и за младенцем есть кому присмотреть, и меня реально прикрыл, да и ей польза немалая. Теперь официальной супругой стала и за его спиной удачно пристроилась.
Вряд ли в нынешнем веке матери-одиночки респектом пользуются. А ведь аборта не сделала. Не думаю, что нельзя. Такие вещи люди умели чуть ли не в каменном веке. Правда, и смертность наверняка огромная, но это смотря от сроков. На ранней стадии ничего ужасного.
Натурально почувствовал себя крайне неудобно. Особо и не вспоминал, разве на первых порах. И не зря письма почти не приходят, а в последнее время назад не зовет. Не дай бог возвернусь, Санта-Барбара начнется. Оно ему надо? Особенно теперь, когда Андрюха обсказал про мою шикарную жизнь и привез немалые деньги. Ванька есть, еще один… хм… наследник.
- В общем, деньги те, пятьдесят рублей, я как бы для всех детей вручил. Отдельно. На будущее али на черный день. Что для отца вашего - то само собой, а им - собственное…
Он продолжал маяться, и пришлось высказаться:
- Ну и молодец. Правильно сделал. Раз в доме хозяйка имеется, пусть ими и занимается.
Это надо отложить на будущее. Деньги посылать постоянно, да и письмо отправить ласковое, со всем уважением. Матушкой типа назвать. Очень смешно. Домой лучше не показываться - во избежание, ипить! А не было ли в том советском сериале намека на эти обстоятельства? Прямо сказать не могли, облико морале великого ученого портить, но эти заигрывания, над которыми, вспомнив киношку, посмеивался? Может, как ни крутись, а результат все равно один? Нет. Ерунда. До прививок оспы лет на сто позже додумались. Изменил я историю.
- И это…
- Чего это?
- Расспросил я будто невзначай про матушку вашу. Не сходятся сроки, - уже из-под стола, прячась от кулака, порадовал меня Андрюха.
Скотина. Все равно не успокоился. Если понадобится, нарисую себе биографию хоть лично от Юлия Цезаря, но зачем? Эти вещи достаточно просто проверяются, и кровное родство не выдуманное, а фактическое запросто станет опасным. Как княжну Тараканову засадят в крепость - и сдохнешь там без всякого смысла.
- О чем он? - с недоумением спросил Геннадий.
- Ладно, - сказал я без особого гнева. - Вылазь. Бить не стану. Наказание потом придумаю. Понеприятнее.
- Это как вам будет угодно. Не для себя старался.
- Как они вообще… ну живет семья?
- Нормально так живут, - усаживаясь на стул так, чтобы не достать его рукой, и хитро поблескивая глазами, заверил Андрюха. - Дружно. Дети малые оруть - так то завсегда так. Когда мои сестры появлялись…
- Лирика потом.
- А? Ну да, ну да. Сделал я все, и даже больше. Два мешка с картошкой отвез. Все-все рассказал. И как готовить, и как сажать. Сроки, ухаживание…
- Питаться я понимаю, а урожай какой собирать станешь? Сажать уже обучился, окучивать?