Как только началась организация отряда Зябрева, комендант отослал жену к своей сестре в Старый Карантин, а сам остался в своем домишке, врезанном в гору над каменоломнями. Никто не знал, что в маленьком погребке под домиком коменданта спрятан телефон, провод которого уходил под землю, где на далеком его конце находился другой походный аппарат, — тот, что стоял на командирском столе в штабе партизанской крепости. И ни один человек, который вошел бы в домик Ланкина, даже при тщательном осмотре не смог бы догадаться, что одна из массивных каменных стен, если умело, особым способом, нажать на секретный выдвижной камень, без особых усилий сдвинется с места, открывая ход в погреб, откуда шел узкий подземный лаз в самые каменоломни.
В первые дни после прихода гитлеровцев в Старый Карантин Ланкин несколько раз спускался в верхний горизонт каменоломен и оставлял в условленных местах записки, в которых и сообщал командованию партизан очень важные сведения с поверхности. По ночам он вызывал штаб по телефону. Но затем связь внезапно оборвалась.
Макаров и Важенин, ходившие в разведку наверх, пока это было возможно, узнали, что гитлеровское командование выселило всех жителей из домов, находившихся над каменоломнями или вблизи от них. И, должно быть, Ланкин, как это было предусмотрено на такой случай, переехал к сестре в Старый Карантин. Потом разведчики партизан, попытавшиеся было выйти на поверхность через подполье комендантского домика, убедились, что фашисты взорвали его. Подземный ход оказался заваленным.
Связь с Ланкиным была окончательно потеряна.
Необходимо было связаться с ним, но все попытки взрослых разведчиков выйти на поверхность ни к чему не привели. Фашисты сторожили выходы из каменоломен, патрули шныряли по всей округе.
Скрепя сердце Лазарев и Котло решили опять послать наверх пионеров.
На этот раз в разведку были назначены Володя Дубинин и Ваня Гриценко. Комиссар с расстроенным и, как всегда в таких случаях, немножко виноватым видом долго втолковывал мальчикам задание. Их опять хорошо покормили на камбузе и одели в теплые стеганые куртки. Корнилов, усадив маленьких разведчиков, еще раз проверил, хорошо ли они усвоили задание, и через час Влас Важенин, опытный, юркий, коренастый разведчик, повел их в одну из крайних штолен, которая выходила на поверхность далеко от поселка. Там вчера партизаны незаметно расчистили старый завал и убедились, что немцы не заметили этого. К тому же на противоположном конце каменоломен Лазарев приказал подвести пулемет к одному из лазов и открыть огонь. Это должно было отвлечь внимание немцев, и разведчики могли незаметно выйти на поверхность.
Шедший впереди мальчиков Важенин, оставив в штольне пригашенный фонарь, подполз к выходу и, внимательно осмотревшись, скомандовал:
— Выходите, дружочки, в добрый час!
Отверстие, из которого перед рассветом выбрались на поверхность мальчики, было почти невозможно заметить снаружи. Сама природа искусно замаскировала его. Здесь в одной из глубоких выемок у основания отвесной каменной стены находилось углубление. Если смотреть сверху, оно походило на небольшую яму, но на дне этой ямы было отверстие, открывавшее ход под каменной стеной.
Взрослый человек вряд ли бы смог пролезть через эту узкую дыру, но гибкие мальчишки легко выбрались наверх. Важенин остался сторожить изнутри; к шести часам вечера пионеры должны были вернуться через этот лаз обратно.
Мальчики проползли метров двести по ложбинке, засыпанной рано выпавшим снегом, и, оказавшись за пределами района каменоломен, поднялись, отряхнулись и зашагали к поселку. Оба держали себя так, как учили их командиры. Вид у них был беззаботный — они гоняли ногами круглые камешки, перебегали с места на место.