Судя по всему, что мы знаем, Стентон вполне может сидеть где-нибудь взаперти у Берроуза. Он вполне мог отдать ЕГО на растерзание своим инженерам, и сейчас они делают нечто свое, слегка отличающееся в техническом отношении от нашего симулакра, чтобы не нарушить наши патенты. Я повернулся к Мори:
- А у нас сейчас есть патенты?
- Заявки сделаны, - ответил он, - ты же знаешь, какое это долгое дело. - Он сказал это так, словно не был сбит с толку. - Не сомневаюсь, что Берроуз может слямзить нашу собственность, сейчас, когда он уяснил себе нашу идею. Это ведь вещь такая: ты вполне можешь сделать ее, уразумев принцип. Нужно лишь время.
- Понял, - сказал я. - Значит, здесь такая же каша, как, например, с двигателем внутреннего сгорания. Однако нам принадлежит первенство. Давайте-ка начнем их выпускать на фабрике Роузенов как можно скорее и выкинем на рынок прежде, чем Берроуз подоспеет со своими.
Все они воззрились на меня, широко раскрыв глаза.
- Я так и думал, что именно это ты и предложишь, - сказал Мори, пожевывая свой большой палец, словно гаванскую сигару: - Во всяком случае, что же мы можем сделать еще? Ты думаешь, твой папа сможет запустить линию сборки прямо немедленно? Сможет ли он с такой скоростью перепрофилировать фабрику?
- Он стремителен, как змея, - ответил я. Прис иронически переспросила:
- Да не надо нам сказки рассказывать! Это старик-то Джером!? Целый год пройдет, прежде чем он удосужится сделать матрицы для прессов. А контуры должны быть японского производства. Так он ведь наверняка отправится туда сам, чтобы все уладить. На пароходе он туда отправится, не иначе!
- Надо же! - сказал я, - видать, ты уже об этом подумывала!
- Ясно, - насмешливо парировала Прис, - на самом деле я обдумывала это всерьез.
- В любом случае, - подвел итог я, - это наша единственная надежда. Мы должны выбросить эти проклятые ШТУКИ в розничную продажу - мы и так уже упустили уйму времени.
- Согласен, - сказал Мори. - Что мы сделаем завтра, так это отправимся в Буаз и поручим старику Джерому и твоему смешному братцу Честеру начать работу. Начать изготовление матриц и вылететь в Японию. Но что же мы скажем Берроузу?
Это нас поставило в тупик и снова все замолчали.
- Мы ему скажем, - заявил я, - что Линкольн запил. Это вывело его из строя, и мы изъяли его из обращения. После чего Берроуз уже не захочет покупать ЕГО и отправится восвояси.
Мори, подойдя ко мне вплотную, прошептал:
- Ты собираешься выключить ЕГО, одним словом, заткнуть ему глотку?
Я кивнул головой.
- Ох, как же мне не хочется это делать! - вздохнул Мори. Мы, не сговариваясь, одновременно взглянули на Линкольна, внимающего нам с меланхолией во взоре.
- Он будет настаивать на том, чтобы увидеть это собственными глазами, - подсказала Прис. - Дайте ему некоторое время пробыть с симулакром. Если ему этого захочется, пусть трясет Линкольна как грушу - если мы вырубим ЕГО, ОН и не шевельнется.
- Договорились, - согласился Мори.
- Хорошо, - сказал я. - Значит, решили.
Мы тут же вырубили Линкольна. Как только дело было сделано, Мори спустился вниз по лестнице, уселся в свою машину и отправился домой, сказав, что собирается поспать. Прис предложила сесть за руль моего "шевроле", чтобы отвезти меня в мотель. Потом она собиралась поехать на нем домой, а завтра утром заехать за мной. Я был настолько возбужден, что согласился.
Везя меня через наглухо запертый, спящий Онтарио, она сказала:
- Хотела бы я знать, все ли богатые, могущественные люди такие же, как этот…
- Наверняка. Во всяком случае, все те, кто сами сделали свое состояние, а не унаследовали его. Вторые, может, и отличаются от Берроуза.
- Это было ужасно, - продолжила Прис, - выключать Линкольна. Видеть его лишенным жизни, словно бы мы еще раз убили его. Тебе не кажется?
- Да.
Позже, выруливая к мотелю, Прис спросила:
- Как ты думаешь - ЭТО единственный путь сделать огромные деньжищи? Быть как он? - Несомненно, Сэм К. Берроуз каким-то образом изменил ее: она была рассудительной девушкой.
Я ответил:
- Не спрашивай у меня. Я получаю в лучшем случае триста пятьдесят в месяц…
- Но кто-то должен же им восхищаться.
- Я знал, что раньше или позже ты скажешь это. Как только ты произнесла "но", я уже знал, что за этим последует.
Прис вздохнула:
- Значит, я для тебя - открытая книга…
- Нет, ты - величайшая загадка, с какой я когда-либо сталкивался. Один-единственный раз и получилось-то, когда я подрубился. Мол, Прис собирается произнести: "Но кто-то же должен восхищаться им". Ты именно это и сказала.
- Готова биться об заклад: ты веришь также, что я постепенно возвращусь к тем чувствам, которые испытывала, пока не отброшу "но". Просто восхищаться им - и точка.
Я промолчал - так оно и было.
- Ты заметил, - спросила Прис, - что я в состоянии стерпеть выключение Линкольна? Если я это вынесла, смогу вынести все. Мне даже понравилось, хотя я, конечно же, и виду не подала.
- Вот уж ври, да не завирайся!
- У меня возникло очень приятное ощущение силы, предельного могущества. Мы дали ЕМУ жизнь, а потом взяли обратно - щелк! Вот так просто. Однако моральное бремя, как бы то ни было, не лежит на нас. Оно пусть гнетет Сэма Берроуза. Он не должен будет испытывать угрызений совести - он просто-напросто получит от нас во-от такого пинка. Вот к чему все это приведет! Посмотри-ка, в чем здесь странность, Льюис: мы действительно хотели идти по такому же пути. Я не жалею, что мы свернули с этой дорожки. Мне жаль, что эмоционально мы в глубокой яме. Мне противно быть тем, что я есть. Неудивительно, что я в этом говнище в вашей компании, а Сэм Берроуз - на вершине. Ты можешь видеть разницу между ним и нами - это настолько очевидно…
Она закурила и некоторое время молчала, держа сигарету в руке.
- Как насчет секса? - немного спустя спросила она.
- Секс? Еще хуже, чем даже выдергивать штепсель у милейших симулакров.
- Я хочу сказать, что секс меняет тебя. Опыт полового сношения.
Слыша, что она говорит, я ощутил, как кровь застыла в моих жилах.
- Что не так? - спросила она.
- Ты меня пугаешь.
- Почему?
- Ты говоришь так, будто… Прис закончила за меня:
- Как будто я была там, высоко. Глядела вниз на свое собственное тело. Да, так оно и есть. Это - не я. Я - душа.
- Как говорит Бланк: "Покажите мне!"
- Не могу, Льюис, но это все же правда. Я - не физическое тело во времени и пространстве. Платон был прав.
- А как насчет нас, остальных?
- Ну, это - ваше дело. Я воспринимаю вас как тела, значит, возможно, так оно и есть. Может, это все, чем вы являетесь. Ты-то сам знаешь это? Если нет, ничем помочь не могу. - Она выбросила сигарету. - Я лучше пойду домой, Льюис.
- Ладно, - сказал я, открывая дверцу машины. Все окна в мотеле были темными, и даже большая неоновая вывеска выключена на ночь. Семейная пара средних лет, держащая это заведение, несомненно, уже посапывала в своих уютных кроватях, заботливо укрытая одеялами.
Прис сказала:
- Льюис, я все время ношу в своей сумочке диафрагму.
- Такую, которую ты можешь поставить себе вовнутрь или такую, которая должна находиться в грудной клетке и ты с ее помощью делаешь вдохи и выдохи?
- Не валяй дурака. Это очень серьезный для меня вопрос, Льюис. Секс, я хочу сказать.
- Ну что же, тогда изобрази-ка мне что-нибудь из области смешного секса.
- Что ты имеешь в виду?
- Ничего. Всего лишь ничего. - И я стал закрывать дверцу машины за собой.
- Я собираюсь сказать нечто банальное. - Прис опустила стекло с моей стороны.
- Нет, не собираешься, потому что я не собираюсь слушать. Ненавижу банальные высказывания смертельно серьезных людей. Оставайся-ка ты лучше туманной душой, подсмеивающейся над страдающими скотами. В конце концов… - Я поколебался. Да что за чертовщина такая! - В конце концов, я могу честно и здраво ненавидеть и бояться тебя.
- Что бы ты ощутил, услышав банальность? Я ответил:
- Договорился бы на завтра с госпиталем, чтоб меня кастрировали или как там они еще это называют.
- Ты подразумеваешь, - медленно произнесла Прис, - что я желанна и сексуальна, когда я в ужасном состоянии, когда я становлюсь бессердечной и начинаю шизовать. Однако, если я становлюсь СЕНТИМЕНТАЛЬНОЙ, ТОГДА я даже не могу рассчитывать на то, чтобы понравиться.
- Не говори "даже". Этого чертовски много.
- Возьми меня в свою комнату в мотеле, - предложила Прис, - и оттрахай.
- Это дело, как ты его по-своему назвала, - нечто, во что я не могу вляпаться. Так вот - оно оставляет желать лучшего.
- Да ты просто трус. - Нет, - возразил я. - Да.
- Нет. И я не собираюсь доказывать свою правоту таким путем. Я действительно не трус. В свое время я переспал с женщинами всех сортов. Честно. Нет такой вещи в сексе, которая могла бы меня напугать: я для этого слишком стар. Ты говоришь о ерунде, которая может испугать разве что желторотого мальчишку, впервые в своей жизни узревшего упаковку контрацептивов.
- Но ты все-таки так и не оттрахаешь меня.