Этцвейн с трудом сдерживал рвоту. Все кружилось и плясало у него в глазах. Он пнул Саджарано, поднявшего желтое лицо со слюнявым ртом. "Вставай! - орал Этцвейн. - Смерть Джурджины - на твоей совести, мерзавец, ты ее убил! Убил мою мать, мою сестру! Если б рогушкоев раздавили давным-давно, ничего бы этого не было, ничего!" Он снова пнул правителя: "Вставай, или не сносить тебе головы!"
Всхлипывая, шатаясь, Саджарано поднялся на ноги.
"Приказал Джурджине спрятаться, прикончить меня по сигналу?" - угрожающе сжал кулак Этцвейн.
"Нет, не так! У нее шприц-самострел!"
"Безумие! Как вы надеялись остаться в живых? В чае - яд?"
"Снотворное".
"Какой смысл меня усыплять? Отвечайте!"
Саджарано только мотал головой. Он потерял всякое достоинство - более того, бил себя ладонью по лбу, будто старался заставить себя не думать, не слышать, не видеть.
Этцвейн тряс его за плечи: "Чего вы добиваетесь? Зачем меня усыплять? Мои друзья убили бы вас в любом случае!"
Саджарано лепетал: "Душа... внутренний голос..."
"С этой минуты я - ваша душа, я - ваш внутренний голос! Понятно? Как вы отдаете приказы? Мне нужно знать, как связаться с дискриминаторами, с кантональными правительствами. Пошли!"
Поникнув пухлыми плечами, Саджарано привел Этцвейна к закрытой на замок двери в глубине полутемного кабинета. Набрав код на кнопочной клавиатуре замка, правитель и дышавший ему в спину Этцвейн взошли по узкой винтовой лестнице в просторное помещение, откуда открывался широкий вид на Гарвий.
На скамье вдоль стены стояли большие стеклянные ящики. Саджарано неопределенно махнул рукой: "Система радиосвязи. Узко сфокусированный луч принимается ретранслятором в скалах Верхнего Ушкаделя - сигнал не прослушивается из города. Вот кнопки связи с ведомством печати и радиовещания, с Дискриминатурой, с Советом кантонов, с ведомством жалоб и прошений. Фильтрующее устройство изменяет тембр голоса".
"Что, если говорить буду я? - спросил Этцвейн. - Кто-нибудь заметит разницу?"
Саджарано морщился. Глаза его помутнели, как от сильной боли: "Никто не узнает. Вы намерены стать Человеком Без Лица?"
"У меня нет таких намерений".
"Фактически вы уже им стали. Я складываю все полномочия".
"Как вы отвечаете на петиции?"
"Этим занимался Гарстанг. Я регулярно проверял его работу, просматривая ответы на стене объявлений. Иногда он советовался со мной, но такое бывало не часто".
"Когда вы передаете приказы, как обращаетесь к подчиненным?"
"Очень просто. Я говорю: "Аноме желает, чтобы такое-то должностное лицо сделало то-то и то-то". Вот и все".
"Хорошо. Вызовите ведомство печати и остальные управления. Вы должны сказать, в точности, следующее:
"Возмущенный грабежами и насилием рогушкоев, Аноме провозглашает чрезвычайное положение. Население Шанта должно приготовить и использовать все возможные средства уничтожения бандитов"."
Саджарано покачал головой: "Я не могу произнести эти слова. Вам придется говорить самому". Казалось, свергнутый правитель был близок к обмороку. Он судорожно сжимал и разжимал кулаки, глаза его метались из стороны в сторону, на коже проступили желтые пятна.
"Почему вы не можете сказать несколько слов?"
"Они противоречат моему... внутреннему голосу, я... не могу участвовать в вашем предприятии. Вы повергнете страну в хаос!"
"Если мы не истребим рогушкоев, Шант погибнет, и негде будет даже хаос устраивать! Покажите, как работает радио".
Подбородок Саджарано дрожал - на мгновение показалось, что он откажется. Эстет сказал, однако: "Переключите рубильник, поверните круглую зеленую ручку, она засветится. Нажмите кнопку выбора ведомства, потом лиловую кнопку вызова. Когда лиловая кнопка начнет мигать, говорите - вас услышат".
Этцвейн приблизился к скамье. Саджарано тихонько отступил на пару шагов. Этцвейн притворился, что изучает приборы. Саджарано метнулся к двери, выбежал, захлопнул дверь. Этцвейн, бросившийся следом, уже вставил ногу в проем. Саджарано налег снаружи, Этцвейн изнутри. Этцвейн был молод и силен, Саджарано упирался с истерической, лихорадочной энергией. Головы противников, пыхтевших с двух сторон широкой щели, почти соприкасались. Глаза Саджарано пучились, язык вывалился. Этцвейн давил. Саджарано медленно отъехал вместе с дверью и сдался. Дверь распахнулась.
Этцвейн вежливо спросил: "Кто живет во дворце - кроме вас?"
"Только прислуга", - выдавил тяжело дышавший правитель.
"Радио подождет, - сказал Этцвейн. - Сперва придется заняться вами".
Саджарано стоял, опустив плечи. Этцвейн повернулся: "Пойдемте. Двери оставьте открытыми. Дайте указания прислуге: я и мои друзья вселяемся во дворец!"
Саджарано обреченно вздохнул: "Что сделают со мной?"
"Будете сотрудничать - живите как хотите".
"Постараюсь, попробую, - сказал Саджарано неожиданно постаревшим голосом. - Нужно же пытаться, пытаться... Я скажу Аганте, дворецкому. Сколько человек приедет? Я вел одинокую жизнь... много лет".
"Мне придется кое с кем посоветоваться".
Глава 2
Усыпленный наркотиком Саджарано лежал в спальне. Этцвейн размышлял, стоя в обширном вестибюле дворца. Что делать с телом девушки? Непонятно. Приказывать слугам убрать ее было бы неосторожно. Пусть остается в гостиной, пока не станет ясно, как повернутся события... Соблазнительная Джурджина! Воплощение грации и живости превратилось в изуродованный труп. Саджарано не вызывал ярости. Раздражаться было бессмысленно - правитель сошел с ума.
Самое неотложное дело: провозглашение новой политики. Этцвейн вернулся в помещение радиостанции и записал на листе бумаги текст воззвания, с его точки зрения краткий и выразительный, после чего включил передатчик, поворачивая ручки и нажимая кнопки согласно инструкциям Саджарано. В первую очередь он вызвал ведомство печати и радиовещания.
Загорелась и стала мигать лиловая стеклянная кнопка.
Этцвейн заговорил: "Аноме приказывает опубликовать по всему Шанту следующую декларацию:
"В связи с опасным распространением рогушкоев в горных кантонах Аноме объявляет в стране чрезвычайное положение, вступающее в силу немедленно.
Несколько лет Аноме пытался остановить захватчиков, прибегая к мирным средствам убеждения. Эти попытки не увенчались успехом. Теперь мы вынуждены действовать, используя все ресурсы, доступные народам Шанта. Рогушкои будут истреблены или изгнаны в Паласедру!
Рогушкоям свойственна неестественная похоть, от нее уже пострадали многие женщины. Для того, чтобы свести к минимуму число дальнейших изнасилований, Аноме приказывает всем женщинам покинуть граничащие с Дебрями кантоны и переселиться в приморские районы, где власти обязаны обеспечить все необходимое для их безопасного временного проживания, в том числе кров и пищу.
В то же время власти каждого кантона должны сформировать ополчение из способных носить оружие мужчин, призывая не менее одного рекрута из каждых ста жителей. Дальнейшие указы, относящиеся к созданию национальных вооруженных сил, последуют в свое время. Кантональные власти, однако, обязаны немедленно приступить к вербовке личного состава. Задержки недопустимы и будут сурово караться.
В ближайшем будущем Аноме выступит с дополнительными объявлениями. Исполнительным директором, ответственным за координацию действий, назначается Гастель Этцвейн. Ему поручается руководство практическим осуществлением поставленных задач. Он представляет Аноме и говорит от имени Аноме. Все его указания должны беспрекословно выполняться"."
Этцвейн вызвал главного дискриминатора Гарвия и снова прочел декларацию: "Гастелю Этцвейну надлежит подчиняться так, как если бы он сам был Человеком Без Лица. Все ясно?"
В ответ прозвучал голос главного дискриминатора: "Гастелю Этцвейну будет оказано всевозможное содействие. Осмелюсь заметить, ваше превосходительство, что новую политику будут приветствовать во всех кантонах Шанта. Мы очень рады, что вы наконец приступили к делу!"
"Такова воля Шанта, - заявил Этцвейн. - Я ее выражаю и выполняю. Один, я никто и ничто!"
"Разумеется, совершенно верно, - поспешил согласиться дискриминатор. - Будут дополнительные указания?"
"Да. Я хочу, чтобы завтра в полдень, в управлении Корпорации, собрались самые опытные гарвийские технисты. Потребуются их рекомендации, касающиеся производства и применения различных видов оружия".
"Будет сделано".
"На данный момент это все".