Оссо холодно смерил Этцвейна глазами. Ифнесс Иллинет спустился на землю и безразлично скрестил руки на груди, прислонившись к высокому колесу двуколки. Оссо сказал: "Этого недостаточно".
Ифнесс отозвался, не оборачиваясь: "Вполне достаточно. Несите вино".
Оссо повернулся к Ифнессу всем телом: "Кто вы такой?"
Ифнесс строго смотрел вдаль: "В свое время Человек Без Лица начнет военные действия против рогушкоев. Я проинформирую его о вашем отказе сотрудничать".
"Я ни в чем никому не отказывал! - рявкнул Оссо. - Передайте шестьдесят флоринов и подвезите двуколку к двери кладовой".
Этцвейн заплатил. Два бочонка вина выкатили из кладовой и поставили на двуколку, в заднее отделение для багажа. Этцвейн спустился к складу химикатов, вошел внутрь и остановился, растерянно обозревая ряды закупоренных банок и кучи пакетов на полках. Он не знал, какой из химикатов соответствовал его цели.
В сарай зашел Ифнесс Иллинет, бросил взгляд на полку, снял канистру: "Лучше не придумаешь. Никакого вкуса, никакого запаха, капля убьет быстроходна".
"Прекрасно". Они вернулись к двуколке.
"Меня не будет примерно шесть часов, может быть, дольше, - сказал Этцвейн. - Постараюсь вернуть двуколку в целости и сохранности, но что-либо обещать в этой ситуации..."
"Я внес за двуколку существенный залог, - заявил Ифнесс. - Это ценное оборудование".
Поджав губы, Этцвейн достал кошель: "Двухсот флоринов пока хватит? Или возьмите, сколько хотите - но больше тысячи шестисот у меня нет".
Ифнесс забрался в сиденье на козлах: "Не звените монетами у храма. Я поеду с вами - допустим, чтобы проследить за соблюдением моих интересов".
Этцвейн без слов вскочил в двуколку, и они направились вверх по долине Сумрачной реки. Хилиты стояли на террасах храма и смотрели вслед, пока двуколка не скрылась за дальним поворотом.
Глава 8
Дорога вдоль Сумрачной реки - не более чем колея - тянулась по низине, заросшей с обеих сторон пышнозеленой бич-травой, хлеставшей пролетавших мимо насекомых бледно-голубыми шиповатыми усами. По берегам росли ивы, ольха, небольшие группы торжественных темно-синих митроцефалов. Прошедшие недавно рогушкои оставили многочисленные следы - разбросанные по дороге и по обочинам обрывки женской одежды. Три раза пришлось объезжать трупы старух, умерших от истощения и жары или покончивших с собой. Еще дальше Этцвейн торопливо выполнил мрачную обязанность - сложил у обочины валявшиеся на дороге тела шестерых младенцев, отобранных у матерей и убитых ударом головы об землю.
Ифнесс энергично погонял - двуколка мчалась, подпрыгивая на ухабах, переваливаясь с боку на бок, грохоча колесами по дощатым мостикам через узкие притоки. Несмотря на отвратительное состояние дороги, по расчетам Этцвейна они двигались по меньшей мере в три раза быстрее погоняемой рогушкоями колонны женщин.
Первое время Ифнесс молчал, потом спросил: "Куда ведет колея?"
"На Гаргаметов луг - хилиты так называют плантацию, где выращивают изыл. Из листьев и смолы изыла делают гальгу".
"Еще далеко?"
"Километров восемь-девять. Скорее всего, рогушкои остановятся на лугу - там удобное место для ночевки".
Долина реки становилась теснее и глубже. Ифнесс остановил быстроходнее: "Не следует догонять их в ущелье. Вы отравили вино?"
"Сию минуту", - Этцвейн забрался в багажное отделение и вылил в каждый из бочонков по половине содержимого канистры.
Солнца опустились за западный склон: в долине Сумрачной реки становилось в самом деле сумрачно. Этцвейн напрягся в предчувствии неизбежности. Рогушкои не могли уйти далеко. Ифнесс правил быстроходцами с великой осторожностью - натолкнуться на арьергард рогушкоев не входило в его планы. Впереди колея ныряла в лощину. По обеим сторонам на фоне неба темнели обнаженные ветвистые силуэты высоких коралловых деревьев. Ифнесс остановил двуколку, Этцвейн побежал на разведку.
Поднимаясь из лощины, дорога огибала рощу багряных ахульфовых груш и выходила на ровный луг, почти кольцеобразно окруженный широко расходящимися крутыми склонами. Слева темнели тихо звенящие заросли меднолистника, справа убегающими вдаль аккуратными рядами торчали шесты, поддерживавшие подстриженные сетчатые лозы изыла, источника драгоценной гальги. Плантация занимала не меньше двадцати пяти гектаров. В прогалине, окруженной меднолистником, темно-сиреневое небо отражалось в тихом пруду. Сюда рогушкои согнали похищенных женщин. Они только что прибыли - женщины еще выходили на прогалину испуганной толпой. Рогушкои ревом отдавали односложные команды, сопровождая их взмахами огромных толстых рук.
Этцвейн подал знак Ифнессу. Тот подъехал ближе, спрятав двуколку в роще ахульфовых груш. Ифнесс Иллинет сидел, глядя на вечерний луг, ноздри его аристократического носа сжались и побелели. "Наши намерения не должны быть очевидны, - сказал он Этцвейну. - Вино должно достаться рогушкоям так, будто они его нашли сами".
Этцвейн не мог удержать в неподвижности нервно подергивающиеся руки и ноги. Он хрипло сказал высоким, чуть заикающимся голосом: "Сейчас они набросятся на женщин! Смотрите - ждать уже нельзя!"
В самом деле, рогушкои окружили толпу на берегу пруда, заметно дрожа всем телом, с топотом подбегая к отшатывающимся, вскрикивающим пленницам и медленно отходя, но уже на меньшее расстояние.
Ифнесс спросил: "Вы умеете ездить на быстроходце?"
"Не знаю, - сказал Этцвейн, - не пробовал".
"Мы тихонько поедем по лугу в двуколке - так, будто пытаемся незаметно проскочить мимо. Как только нас заметят, пересаживайтесь на быстроходна. Я сделаю то же самое".
В ужасе, но с решимостью отчаяния, Этцвейн кивнул: "Все, что угодно, только быстрее, быстрее!"
"Спешка приводит к катастрофам, - укоризненно произнес Ифнесс. - Мы только что приехали, необходимо учесть все обстоятельства". Он что-то оценивал и рассчитывал еще секунд десять, потом тронул с места быстроходцев, выехал из рощи и направил двуколку по краю луга к плантации изыла, отъезжая подальше от зарослей меднолистника. Двуколка была на виду - чтобы ее заметить, рогушкоям стоило только отвести глаза от пепельно-бледных женщин.
Проехав метров сто, они все еще не привлекли внимания. Ифнесс удовлетворенно кивнул: "Теперь у них возникнет впечатление, что мы надеемся ускользнуть незамеченными".
"Почему они нас не видят?" - спросил Этцвейн, сам не узнавая свой неожиданно тонкий, детский голосок.
Ифнесс Иллинет молчал. Они проехали еще пятьдесят метров. Со стороны рогушкоев раздался хриплый дикий рев, наполненный каким-то сумасшедшим, радостно-безмозглым тембром. У Этцвейна зашевелились волосы на затылке.
"Нас заметили, - бесцветно произнес Ифнесс. - Теперь поторопитесь". Без особой спешки Ифнесс соскочил на землю, отстегнул поводья одного из быстроходцев. Этцвейн никак не мог справиться с поводьями другого. "Уезжайте на этом, - Ифнесс передал ему свои поводья. - Забирайтесь волу на спину и уезжайте!"
Этцвейн вскочил на быстроходна - тот недовольно попятился под непривычным весом, опустил голову.
"Вперед, по дороге! - приказал Ифнесс. - Не погоняйте слишком сильно, животное понесет!"
По Гаргаметову лугу вперевалку бежали рогушкои - не меньше двадцати - широко открыв круглые глаза с огромными черными зрачками, усердно работая мощными руками и плечами в такт часто и тяжело опускающимся ступням. Они бежали не в ногу, не строем, но что-то было не так. Каждый рогушкой был точной копией другого. Этцвейну стало очень страшно. Ифнесс Иллинет сохранял невозмутимое спокойствие. Освободив поводья второго быстроходца, он обрезал их покороче и аккуратно связал, после чего вскочил волу на спину. Понукая быстроходца легкими ударами каблуков по ребрам, Ифнесс поскакал легкой трусцой за Этцвейном.
Заметив бочонки с вином, рогушкои мгновенно забыли о беглецах. Почти не задерживаясь, на бегу, они подхватили оглобли двуколки, развернули ее и потащили обратно через луг, время от времени высоко подпрыгивая и совершая в воздухе полный оборот, как танцоры, разучивающие пируэты воинственной пляски.
Ифнесс и Этцвейн остановили быстроходцев в тени багряных ахульфовых груш. "Остается только ждать", - сказал Ифнесс.
Этцвейн ничего не ответил. Отвлекшись от женщин, рогушкои столпились у двуколки. Бочонки пробили ударами палиц. Рогушкои жадно пили - доносились громкие удовлетворенные отрыжки.
Этцвейн напряженно спросил: "Яд действует быстро?"
"Такая доза прикончила бы человека за пару минут. Надеюсь - допускаю - что метаболизм рогушкоев сходен с человеческим".
Вино кончилось. Сбросив пустые бочонки на землю, рогушкои снова повернулись к женщинам, не проявляя ни малейших признаков расстройства или отравления. Каждый подбежал к плотно сгрудившимся, причитающим женщинам, схватил одну за руку, не обращая внимания ни на возраст, ни на внешность, оттащил в сторону и стал срывать одежду.
"Настало время", - произнес Ифнесс Иллинет.
Несколько рогушкоев вдруг перестали двигаться, непонимающе глядя в землю. Медленно прикоснувшись рукой к животу или к горлу, они почесывали блестящие, лысые, темнокрасные черепа. У других появились такие же симптомы. Женщины, истерически всхлипывая, разбредались и расползались во всех направлениях подобно бледным насекомым, высыпанным из банки. У рогушкоев начались судороги - как цирковой атлет в замедленном балете, то один, то другой поднимал согнутую ногу, наклонившись и прижимая колено к животу, подпрыгивал на одной ноге, потом повторял то же упражнение, становясь на другую ногу. Лица рогушкоев обмякли, нижние челюсти отвисли и застыли в незаконченном зевке.