Ему в жизни не приходилось так злиться. Не раздумывая ни секунды, он направил "Эвелину" влево. Она не просто зацепила мистера Гриффина - с жутким треском она отшвырнула его машину, и та перевернулась и покатилась прочь по песку, и было видно, как мистер Гриффин вылетел из нее. "Красотка Эвелина" содрогнулась и накренилась. Они притормозили и остановились. Посидели, пока не прошла дрожь.
- Надо пойти посмотреть, - сказал Билл, - не повредилось ли что-то.
Они надели маски и вылезли Наружу.
IX
Левая передняя шина "Красотки Эвелины" лопнула. Только по ободу колеса осталась толстая поликерамическая корка - и все. Наверное, когда шина лопнула, обрывки разлетелись во все стороны. Форд только рот разинул, а Билл побежал к открытому люку. Форд услышал поток ругательств. Он повернулся и увидел, как Билл что-то отрывает и показывает ему.
- Изолента, - сказал Билл. - Он заклеил аварийный датчик изолентой.
- А он не повредил эти, как их, реле? - Форд озабоченно заглянул в открытый люк, не имея представления о том, что там внутри.
- Нет, ты его вовремя пришиб. Но если бы он по ним врезал, то на скорости мы бы перевернулись, как он и говорил. И тогда ему осталось бы только пошарить в обломках. Забрать себе цистерну. А потом всем рассказывать, что нашел в пустыне разбившийся танкер с "бедными малышами".
Билл покосился на облако пыли над разбитой машиной Гриффина. Он нагнулся и взял увесистый камень, Форд посмотрел, куда он метит.
- Думаешь, он жив? - спросил он, поежившись.
- А вдруг? Бери булыжник. Пойдем проверим.
Но Гриффин был мертв. Они нашли его там, куда он упал, - в девяти метрах от кабины. Маска с него свалилась.
- Ой, - проговорил Форд, пятясь. - Ой…
Он быстро отвернулся и согнулся пополам. Его вырвало прямо в маску. Он побежал к танкеру. Взобрался внутрь, задраил люк, ринулся в туалет, сдернул маску. Его снова вырвало - под бесстрастным взглядом Билли.
К тому времени, когда вернулся Билл, он уже успел привести себя в порядок и даже перестал плакать.
- Можешь надеть маску? - спросил Билл через переговорник.
- Ага… - отозвался Форд прерывающимся голосом.
- Может, и обойдется, - сказал Билл. - Я там поглядел на его тачку. Шины того же размера, что и у нас. Возьмем у него одну.
- Да, - согласился Форд.
Билл пристально взглянул на него:
- Ты сможешь выйти Наружу? Ты весь зеленый.
- Я убил человека, - пропищал Форд.
- Он хотел убить нас, - отрезал Билл. - Он получил по заслугам.
- Знаю, - ответил Форд, и его снова затрясло. - Это… просто у него был такой вид… ну, лицо. Ох… Он мне теперь всю жизнь сниться будет.
- Понимаю, - устало выдохнул Билл. - Со мной тоже так было, когда я в первый раз увидел такого мертвеца.
- А что, это часто случается?
- С дальнобойщиками? Сплошь и рядом. Обычно с новичками. - Билл поднялся. - Пошли. Утри нос и посмотрим, получится ли заменить колесо.
Шагая к разбитой машине, Форд тихонько захихикал:
- Уж ему-то мы нос утерли, да?
Перевернувшись несколько раз, машина Гриффина встала на колеса. Люк сорвало, и кабина превратилась в кучу хлама, облитого кофе, который уже успел замерзнуть. Форд сцепил руки и подсадил Билла в кабину.
- Что-то я не вижу болтов, - сказал Форд, глядя на ближайшее колесо. - Как же его снять?
- У танкеров колеса не такие, как у тракторов, - сердито бросил Билл, нажимая кнопки на приборной панели. - Вот дерьмо. Электроника ткнулась. Должен быть рычаг аварийного сброса… у нас он под панелью, потому что у нас "мицубиси"… а это "тутатис"… поглядим-ка вот сюда…
Форд посмотрел через плечо туда, где лежал мертвец. Поскорее отвел глаза и попробовал дернуть шину. Она была неподвижная, словно десятитонный валун. Форд обхватил ее руками и потянул изо всех сил.
- Ага, наверное, нашел, - донеслось из кабины. - Отойди-ка. Форд отпустил шину и попятился, но тут колесо слетело с оси, словно ядро из пушки.
Оно ударило Форда в живот. Он отлетел на два метра и ничком рухнул на песок. Дыхание у него перехватило, и он не мог даже застонать.
- Балда, - процедил Билл, глядя на него сверху вниз. Он выпрыгнул из кабины и стащил с Форда колесо. - Я же сказал - отойди. Ну почему меня никто никогда не слушает?
Форд перевернулся на живот, боясь, что его опять вывернет. Он с трудом поднялся на четвереньки. Билл уже вовсю катил колесо к "Красотке Эвелине". Форд встал на ноги и поплелся следом.
Он держал колесо вертикально и на сей раз отошел подальше от оси, когда Билл снимал с нее лопнувшее колесо. Оно отлетело до самой разбитой машины. Потом Билл спустился, и они вместе подкатили колесо к оси и закрепили его. А потом вырулили на Дорогу между двумя валунами и снова повернули на север.
- Слушай, нельзя так нюни распускать, - сказал Билл, пристально глядя на Форда. - Ты же не хотел его убивать.
- Дело не в этом, - проговорил Форд. Он посерел и обливался потом. - У меня живот здорово болит, вот и все.
Билл нагнулся и посмотрел на него.
- Пи-костюм говорит, что ты поранился, - заявил он.
- Правда? - Форд покосился на датчики. Как же он сам не заметил, что мигает желтая лампочка? - Он стал какой-то тесный. Мне даже дышать трудно.
- Надо остановиться.
- Хорошо, - кивнул Форд.
"Красотка Эвелина" остановилась прямо посреди Дороги, и Билл подошел к Форду и внимательно изучил диагностические датчики на его пи-костюме. Он побледнел, но сказал только одно:
- Давай-ка поменяемся местами.
- Но ты же не умеешь водить! - запротестовал Форд.
- Если нет ветра и никуда не надо сворачивать, то, в общем-то, умею, - сказал Билл.
Он сбегал в жилой отсек, пока Форд бочком усаживался в его кресло, и тут же вернулся, держа в руках маленький пакет с трубочкой.
- Ну-ка подними руку, вот так, ясно?
Форд покорно смотрел, как Билл присоединяет трубочку к вентилю в пи-костюме.
- Мне от этого станет легче?
- Должно.
Билл плюхнулся в водительское кресло, и "Красотка Эвелина" с ревом тронулась с места.
- Это хорошо, - вздохнул Форд. - А что со мной случилось?
- Пи-костюм говорит, ты что-то себе порвал, - ответил Билл, не отрывая взгляда от экрана. Он прибавил скорости.
- А, ну это ничего, - сказал Форд, поморгав. - Джимми Линтон тоже что-то себе порвал, и у него все нормально. Даже очень хорошо. Врач запретил ему работать лопатой. Так что… он стал секретарем Совета, представляешь? Теперь ему всего-то нужно вести всякие протоколы собраний и рассылать почту.
- Вот это да.
- Так что если и у меня то же самое, может, папа не будет так уж сердиться, что я хочу стать дальнобойщиком. Потому что мне нельзя будет работать на метановом заводе и в коровниках. Может быть.
Билл потрясенно покосился на него:
- Ты после всего этого по-прежнему хочешь стать дальнобойщиком?
- Конечно!
Билл только покачал головой.
Воцарилось полное безветрие - по крайней мере по сравнению с тем, что было раньше. Вдалеке на равнине то и дело появлялись ленивые смерчи. Чем дальше на север, тем прозрачнее становился воздух, ярче - солнечный свет, сверкавший на выходах горных пород, которые отливали то ржавчиной, то молочным шоколадом, то мандаринами, то новенькими пенни.
- Какая красота, - произнес Форд заплетающимся языком. - В жизни такого не видел. Скажи, мир очень большой?
- Да, наверное, - ответил Билл.
- И он - наш, - сказал Форд. - Кто хочет, может возвращаться на Землю, но мы не станем. Мы - марсиане.
- Ага.
- Видишь, у меня волосы отрастают? - Форд поднял руку и похлопал себя по макушке. - Рыжие, как Марс.
- Не верти рукой. Трубка выскочит.
- Извини.
- Ничего. Слушай, может, тебе маску надеть? Кислородом подышишь.
- Ага… - Форд натянул маску. - Потом он улыбнулся и произнес: - Я понял, кто я такой.
Он пробормотал что-то себе под нос, но маска все заглушила. Когда Билл поглядел на Форда в следующий раз, тот был уже без сознания.
И Билл остался совсем один.
Рядом не было Билли, на которого можно кричать и которого можно во всем обвинять. Может, его больше и не будет. С ним нельзя будет спорить, нельзя будет его стыдить, игнорировать и заставлять чувствовать себя тем, кем Билл хотел заставить его чувствовать себя. Нельзя - если он умрет.
Но ведь пока он был жив, он был именно таким! Или нет?
Прямая холодная дорога протянулась по плоской холодной равнине, и здесь не было ни милосердия, ни добра, ни зла, ни лжи. Только гигантская машина, которая ехала себе вперед и которую следовало удерживать на дороге, на что у Билла уходили все силы.
Если у него это не получится, он погибнет.
Для Билла оказалось некоторым потрясением осознание того, как часто ему нужны были зрители. Кто-нибудь, кто засвидетельствовал бы, насколько ему, Биллу, страшно, как он зол, кто-нибудь, кто согласился бы, что Билли - совсем никудышный отец.
На что он надеялся? Что когда-нибудь он окажется в огромном зале суда и расскажет всему миру, как несправедливо с ним обходились с самого рождения?
А теперь он все понял.
Нет никакого вселенского суда, никаких законов, которые превратили бы Билли в такого отца, какого хотел себе Билл. Нет никакой Марсианочки, которая развеяла бы пыльную завесу и привела бы заблудившегося мальчика домой. Красному миру было наплевать, что Билл дуется; мир мог убить его запросто, между делом, стоит только заманить его Наружу.
И Билл всегда это знал.
Так какой был смысл все это время злиться?