Немного подумав, он сделал тринадцать последовательных звонков в дирекции Ирландского, Малазийского, Непальского, Норвежского, Исландского, Мексиканского, Канадского, Чилийского, Нигерийского, Индонезийского, Филиппинского, Малагасийского и Южно-Африканского филиалов корпорации и дал те же самые четкие, не терпящие возражений, инструкции, аналогичные данной директору аргентинского филиала Гюнтеру Литтбарски.
Затем, чувствуя странное успокоение на душе, какое не появлялось у него за последние десять лет жизни, рывком поднявшись из-за необъятного рабочего стола, он подошел к высокому широкому окну и задумчиво посмотрел вниз, на плантации Гробовых Деревьев, залитых ярким лунным светом. Те из Деревьев, чьи стволы уже мягко золотились под лучами луны, считались созревшими и были готовы к эффективной эксплуатации – переработке на доски для Чудо-Гробов. Взгляд Кобзева всегда невольно задерживался на таких вот золотящихся самих собой экземплярах. Он знал, что желтый цвет в своих различных оттеночных вариациях обладает могучим психотерапевтическим эффектом и притягательную силу окраски стволов Гробовых Деревьев, по его мнению, можно было объяснить только тем обстоятельством, что позитивная терапевтическая эволюция желтого цвета достигала кульминационной точки развития именно в коре и древесине фантастических деревьев, открытых им в глухом районе Тибета. Кстати, он отправлял туда три поисковые экспедиции, и лишь третья экспедиция обнаружила ту котловину, зажатую неприступными утесами, где когда-то простой советский геолог Сергей Кобзев обрел свое второе кармическое рождение. Но заветной рощи там не оказалось – на ее месте плескались зеленые воды глубокого круглого озера, образовавшегося, вероятнее всего, в результате глобальных тектонических процессов. Это произошло восемь лет назад и тогда-то Сергею Николаевичу впервые пришла в голову мысль о невероятности стечения поразительных обстоятельств, в результате которых им были открыты Гробовые Деревья – удивительный, чисто сказочный, дар совсем не для такого несовершенного биологического вида, каким являлось человечество. С тех пор, как посаженные им семена дали фантастически быстро растущие всходы (хотя ничего особо фантастического в сверхъестественно быстром росте Гробовых Деревьев не было – такое вполне земное растение, как бамбук, росло примерно в два раза быстрее), Сергей Николаевич стал замечать в себе, ранее несвойственную ему сдержанность в поступках, мыслях и категоричности выводов. Он боялся себе в этом признаться, но ему уже несколько лет стало твердо казаться, что, некогда набрав полные карманы твердых серебристых семян в той спрятанной от мира уединенной тибетской котловине, им был обворован, на время забытый, чрезмерно утомленным Богом, отдаленный участок Райского Сада. В серебристых семенах таилась разгадка человеческой жизни и смерти, и это неожиданное открытие поставило Сергея Николаевича в полный логический и нравственный тупик. Но жизнь складывалась так, что, в конце-концов, ему пришлось пойти на поводу глубоко запрятанного в каждом человеке инстинкта самосохранения, выразившемся, прежде всего, в желании жить богато. Бывший советский геолог, по вине которого когда-то едва не разбился экспедиционный вертолет с людьми на борту, фактически бежавший из своей страны и за это, долгое время разыскиваемый ее правоохранительными органами, а ныне настоящий западный миллиардер Сергей Николаевич Кобзев, ни одного дня за последние десять лет не прожил без присутствия в душе мощного комплекса вины, связанного с полным пониманием абсолютной моральной неприемлемости продажи Чудо-Гробов за деньги. И тем более – за очень большие деньги. Ему порой казалось, что он торгует кусочками бессмертной души того неизвестного Божества, какое вдохнуло в златоствольные Деревья их чудесные свойства.
Между прочим, тогда – десять лет назад, ему пришлось пережить немало удивительных и подчас смертельно опасных приключений, прежде чем он сумел выбраться из волшебной горной котловины, на дно которой до него не ступала еще нога человека. Благодаря тысяче долларов, влюбившейся в него до беспамятства простой монгольской девушки Бурты, предусмотрительно сунутой ею под резинку трусов отважного геолога, Сергей сравнительно благополучно пересек границы трех высокогорных государств и осел, в конце-концов, в нейтральном королевстве Непал – абсолютно свободной международной экономической зоне, в ту пору еще являвшейся настоящей Меккой для туристов и бомжей со всего необъятного земного шара. Всего за двести долларов, в небольшом городишке Бахутанаравале, почти рядом с индийской границей, Сергей купил небольшое уютное бунгало, целиком выстроенное из прочных, как железо, стволов высокогорного бамбука и примыкавший к нему крохотный участок возделанной жирной светло-коричневой гималайской земли, небольшими островками встречавшейся среди восьмитысячных, вечно обледеневших и заснеженных, горных хребтов и пиков. Бунгало предприимчивого бывшего советского геолога оказалось выстроенном в очень удачном месте – на краю большой караванной тропы, ведущей к заоблачным гималайским высям. Поэтому Сергей Николаевич довольно быстро переоборудовал бунгало под небольшую гостиницу на двенадцать постояльцев. С помощью одной шустрой и симпатичной местной двадцатипятилетней уроженки, по имени Шиарга, на первом этаже импровизированной гостиницы они соорудили что-то наподобие небольшого кафе, где постояльцы и проезжающие туристы всегда могли заказать какое-нибудь специфическое шерпское горячее национальное блюдо и выпить большую кружку дымящегося, обжигающего внутренности, грога, столь необходимого человеческому организму в этих дьявольски холодных и высоких горах. Небольшой, но плодородный участок драгоценной гималайской земли щедро снабжал гостиничную кухню свежими овощами и фруктами. Темноглазая худенькая красавица Шиарга сделалась для Кобзева почти с первого дня знакомства не-то преданной женой, не-то нежной и утонченной любовницей. Во всяком случае, каждую ночь они проводили в одной постели, уделяя друг другу максимум нежности, что особенно удивляло Шиаргу. Она как-то раз, в одну из таких ночей не выдержала и сказала, предварительно одарив Сергея нежным долгим поцелуем: "Спасибо Тебе, мой любимый Сержи за то, что ты так ласков и нежен со мной, как если бы, действительно, по настоящему любил меня!". "А с чего ты взяла, что я люблю Тебя, моя крошка, не по настоящему?!" – ответил ей Сергей. "А потому что такому великану, как ты должны нравиться высокие яркие блондинки с огромными синими глазами! Как бы я мечтала родиться такой вот синеглазой блондинкой и дарить любовь такому богатырю, как ты! Но вторая часть моей мечты сбылась, а вот первая никогда не сбудется!". "Дурочка!" – рассмеялся тогда Кобзев и покрепче прижал к себе ее маленькое стройное тело, заключавшее в себе огромные запасы любви, нежности и сексуальной изобретательности. Вскоре, вот так вот крепко обнявшись, они крепко уснули и видели во снах яркие счастливые фантастические сны.
В соседней деревне за несколько километров от Бахунатаварала, жили родители Шиарги, вместе с ее несколькими младшими сестрами и братьями. Двухметровый русский, добродушный светло-русый гигант с большими голубыми глазами, Сергей Кобзев сразу им понравился, и между ними сложились теплые доверительные, вполне родственные отношения.
Но несмотря на видимость почти счастливого безоблачного существования в затерянном среди гор и облаков гостеприимном Непальском королевстве, вдали от упорно разыскивавшей его суровой отечественной Фемиды, Сергей Николаевич ни на секунду не забывал о своем недавнем странном приключении и каждый день, когда рядом с ним никого не находилось, извлекал на свет божий твердые серебристые семена, по форме напоминавшие гробики для цветочных эльфов, и подолгу пристально их разглядывал. Что-то, некое непонятное предчувствие или элементарная осторожность, тесно переплетенная все с тем же инстинктом самосохранения, удерживало геолога пока показывать семена Гробовых Деревьев даже преданной и искренне влюбленной в него Шиарге. Сергей безошибочно чувствовал глубоко спрятанный в таинственных семенах большой, можно даже сказать, грандиозный секрет и считал совершенно преждевременным кому-либо этот секрет выдавать. Но естественное нетерпение его и здоровое любопытство росли в геометрической прогрессии день ото дня, и вот однажды, когда маленькая верная ему Шиарга уехала на пару дней погостить к родителям в деревню, он наконец решился незаметно высадить пару-тройку серебристых семян на своем крохотном огородике. Знаменательное событие произошло ранним-преранним утром, когда вечные снега на горных пиках едва-едва окрасились нежно-розовым светом, а кромешная ночная темнота в горных долинах только-только начала разбавляться светло-серыми красками зарождавшегося дня. Сергей Николаевич, почти неразличимый в ранних горных предрассветных сумерках, неслышной походкой спустился в покрытый холодной росой огородик и глубоко вдавил во влажную, хорошо взрыхленную, почву твердые серебристые семена – одно в самом центре рядом с грядкой сочной желтой тибетской моркови, второе – возле северной изгороди, где росла вкусная мясистая спаржа и третье – вплотную к южной изгороди, среди зарослей сельдерея. А уже через день, когда из деревни вернулась Шиарга, то она не узнала свой собственный участок – его украшали три стройных молоденьких деревца трехметровой высоты, покрытых удивительно красивой гладкой золотой корой. Деревца, несмотря на эфемерный вид, придавали всему их крохотному участку неземной волшебный колорит, словно бы отбросив на каждую грядку по настоящему золотому блику, отчего между грядками протянулись фантастические узоры загадочных темно-фиолетовых теней, заполонивших воздух над всем огородиком сказочной атмосферой странной неземной тишины и нездешнего инфернального покоя.
– Что это, мой любимый Сержи?! – только и могла произнести остолбеневшая от изумления девушка, зачарованно разглядывая молодые побеги Гробовых Деревьев.