- Надо поговорить, - прервал его Форестер. - Вы не можете уйти из дома? Я все знаю, - добавил он торопливо, - вы под домашним арестом, кто-то вас сейчас заснял в окне, по Эй-би-си показали крупным планом.
- Есть черный ход, - сказал Себастьян, - но там, скорее всего, тоже кто-нибудь дежурит: если не репортеры, то полиция.
- Жаль, - сказал Форестер. - Очень.
- А вы где? Вас не задержали? Не допрашивали?
- Судя по вашему вопросу, нет, не задержали и не допрашивали.
- Что значит - судя по моему вопросу? - не понял Себастьян.
- Надо поговорить, - повторил Форестер. - Послушайте, у нас нет другого способа, кроме… Нет, не получится. Пока я буду вам объяснять…
- Что объяснять?
- Попробую сам, - сказал Форестер. - Боязно, конечно…
- О чем вы?
- О чем ты, Басс? - спросила Памела, выйдя из ванной, обмотанная полотенцем. Мокрые волосы струились по плечам, будто у русалки. - С кем ты разговариваешь?
- Хорошо, попробую, - сказал Форестер, отвечая на просьбу, с которой к нему никто не обращался. - Очень надеюсь, что там такая же планировка улицы, и ваш дом не сдвинулся ни на фут…
- Куда, черт возьми, может сдвинуться дом? - закричал Себастьян, чувствуя, что ахинея, которую неожиданно понес Форестер, сведет его с ума. Может, он говорил для кого-то, кто мог его слышать и кому не следовало понимать суть разговора?
- Договорились, - сказал Форестер, будто действительно успел с кем-то о чем-то договориться, - я скоро. Надеюсь…
То ли он положил трубку, то ли связь прервалась по другим причинам - в трубке послышались короткие гудки.
- Кто это был? - беспокойно спросила Памела. - Смотри, там, за окном, журналисты…
- Форестер, - ответил Себастьян. - Я его не понял. По-моему, он заговаривается. Пожалуйста, Пам, не подходи к окнам, если не хочешь, чтобы тебя показали по всем каналам.
- Басс, - сказала Памела, - как мы теперь жить будем? А этот твой Форестер хорош! Почему он сдал нас полиции? Негодяй!
- Погоди, Пам, - пробормотал Себастьян. - Ты все время думала о том, что Дин… Это чепуха!
- Да? - воскликнула Памела. - Почему он привел нас в ту комнату? Как нас там нашли полицейские?
- Пам! Ты сама веришь в то, что говоришь?
- А во что я должна верить? Что Элен на наших глазах… Что она…
Нервное напряжение достигло наконец критического значения, когда поведение человека становится непредсказуемым: Памела могла впасть в истерику, и Себастьян ее понял бы, она могла кричать, рыдать и бросаться на мужа, Себастьян понял бы ее и в этом случае, она могла, наконец, упасть на кровать, зарыться лицом в подушку и тихо плакать, на это было бы мучительно смотреть и ничего невозможно сделать, но Себастьян и тогда понял бы свою жену и постарался помочь ей прийти в себя.
Памела, однако, поступила иначе, и остановить ее Себастьян даже не попытался - он меньше всего ожидал, что она распахнет окно и закричит журналистам и многочисленным зевакам, собравшимся после работы поглазеть на объявленное телевизионными каналами представление:
- Я убила свою дочь! Ее больше нет! Ее больше нет на свете!
- Уберите ее! - сказал резкий голос. - Скорее!
Себастьян обернулся - в дверях кухни стоял Форестер и рукой указывал на Памелу. Что-то странное почудилось Себастьяну в облике физика, но он не успел понять - что именно, приказ вывел его из ступора, он крепко обхватил жену за плечи и оттащил от окна под беглыми вспышками фотокамер. Памела не сопротивлялась, позволила усадить себя на диван, закутать пледом ноги, взяла принесенный из кухни Форестером стакан кока-колы, выпила большими глотками и, возможно, пришла в себя, а может, припадок ее принял иную форму, когда ничему уже не удивляешься, и даже если явится черт с рожками и кривой рожей, говоришь ему: "Это ты, приятель, садись, расскажи, что у вас в Аду делается!"
- Спасибо, - сказала Памела Форестеру, отдавая пустой стакан. - Я же говорю, Басс, - обратилась она к мужу, - что этот тип - из полиции. Так бы они его и пропустили!
- Действительно, Дин, как вы сюда попали? - устало произнес Себастьян.
- Пришел с вами, - сказал физик. - Только это было… я не знаю… Послушайте, здесь есть место, откуда не слышны вопли и где можно поговорить спокойно?
- Вы полагаете, - стараясь быть вежливым, поинтересовался Себастьян, - что кто-то из нас способен говорить спокойно?
- Но мы должны! - воскликнул Форестер. - В конце концов, судьба девочки…
- Пойдемте в спальню, - сказал Себастьян, - там тоже окна на улицу, но можно занавесить шторы…
- Для акустических детекторов, - покачал головой Форестер, - это не преграда, а усилитель звука. Не годится.
- А больше в этом доме…
- Кладовая, - тихо сказала Памела. - Там нет окон, нет даже вентиляции…
- Может, тогда в туалете? - съязвил Себастьян. - Какого черта мы должны…
- Кладовая годится, - прервал его Форестер. - Показывайте. Это в конце коридора, верно?
* * *
Памела села на большой баул, куда спрятала на прошлой неделе старые игрушки Элен и новые тоже, те, с которыми она по какой-то, одной ей понятной причине не захотела играть и сложила горкой в углу своей комнаты, водрузив вверху этой кучи большого резинового крокодила.
Себастьян встал в дверях, прислонившись к косяку. Закрыть дверь было невозможно, сразу становилось нечем дышать. Форестер, перешагнув через поломанный телевизор, груду зимних одеял и палатку, купленную Себастьяном для похода, в который они так и не собрались, остановился посреди комнатки и сказал, потирая переносицу:
- Прежде всего я хочу, чтобы вы оба усвоили и никогда больше не забывали: Элен жива и здорова.
- Где она? - вскочила Памела. - Куда вы ее дели?
- Пожалуйста, - поморщился Форестер, - дайте мне сказать до конца, хорошо?
- Помните, с чего это, по вашему мнению, началось? - продолжил он. - Вы, Себастьян, позвонили Фионе и попросили осмотреть вашу приемную дочь, на теле которой появились странные кровоподтеки.
- Лучше бы он этого не делал, - пробормотала Памела, раздражавшаяся при любом упоминании Фионы.
- Что значит - по вашему мнению? - требовательно спросил Себастьян.
- Фиона, - невозмутимо продолжал Форестер, - позвонила мне, поскольку я был, по ее словам, единственным знакомым ей физиком. Это действительно так: я был единственным знакомым ей физиком, занимавшимся попытками экспериментального доказательства существования Мультиверса.
- Существования кого? - спросила Памела. - И при чем?..
- Не кого, а чего, - мягко поправил Форестер. Ему было неудобно стоять, не к чему было прислониться, и он попытался сесть на старый телевизор, тот покачнулся, и физик вскочил на ноги, тихо выругавшись про себя. Он осторожно опустился на груду одеял, осевшую под тяжестью его тела, посмотрел на Памелу и Себастьяна снизу вверх, потер переносицу и повторил: - Не кого, а чего. Мультиверс - это мир, в котором мы все живем. Раньше говорили Вселенная, но Вселенная - одна, а Мультиверс состоит из огромного - возможно, бесконечного - числа вселенных. Каждая из них отличается друг от друга - некоторые ненамного, может, всего на один-единственный атом, а другие очень сильно, настолько, что они совершенно друг на друга не похожи…
- Послушайте! - взорвалась Памела. - Вы привели нас сюда, чтобы читать лекцию по физике? Скажите мне, где…
- Именно к этому я подвожу, - кивнул Форестер, - и пока вы будете меня перебивать, ничего не поймете. А не поняв, не сможете ничем мне помочь. А если вы мне не поможете, то вряд ли когда-нибудь увидите Элен…
- Пам, помолчи, пожалуйста, - сказал Себастьян. Почему-то он знал (чувствовал? видел по глазам?), что Дин говорил правду. Себастьян взял жену за руку, привлек к себе, Памелу била мелкая дрожь, она больше не прерывала Форестера и, даже когда он, выговорившись, замолчал, не произнесла ни слова, и потому Себастьян не знал, поняла ли она хоть что-то, или речь Дина осталась для нее пустым звуком, оболочкой без содержания.
- Вы когда-нибудь замечали, - говорил Форестер, - как пропадают в вашем доме предметы, иногда нужные, и тогда вы их долго ищете, не можете найти и ругаете себя за странную забывчивость, а иногда - не нужные совершенно, и тогда вы о них быстро забываете, а потом вдруг обнаруживаете на столе или даже в тарелке, которая минуту назад была пуста, вы точно это знаете, потому что сами ее помыли… Конечно, с вами такое случалось много раз, и со мной тоже, и с каждым. Время от времени происходят события, которые, казалось, были ничем не подготовлены, да и последствий никаких не имели, и вы чаще всего о них забываете, а если вспоминаете, то мимолетно, объяснений не ищете, невозможно искать объяснения каждой мелочи, когда ежедневно с вами происходит множество куда более важных событий…
Себастьян вспомнил, как в прошлом году исчезла его любимая паркеровская ручка. Он сидел вечером за компьютером, работал над клипом, блокнот, как обычно, лежал рядом с мышкой, а ручкой он только что написал несколько слов, чтобы потом переписать в текстовый файл-инструкцию. Положил ручку и несколько секунд спустя взял опять… То есть хотел взять, но ручки на месте не оказалось. Он осмотрел стол, потом (наверно, упала?) обшарил пол под компьютером, полез в карманы, хотя точно знал, что ручки там быть не могло. Он взял карандаш, вспомнив правило: если что-то потерял, не трать время на поиски, найдется само, причем там, где ты и искать не думал.
Ручка не нашлась. Неделю спустя Себастьян купил новую и держал ее теперь в пластиковом "флакончике", прилепленном к боковой поверхности экрана.