- Давай, - согласилась Элен и принялась ковырять одноразовой вилкой сухую почву. - Только я сама видела, как пакеты растут на дереве. Маленькое такое, не выше меня. Куст, наверно. А яблоки на деревьях не растут, они в таких бутылочках получаются… или в баночках… Я видела…
- По телевизору? - сказал Себастьян. - Анимационные фильмы должны развивать у детей фантазию, а на самом деле…
- Совсем не по телевизору, - обиженно прервала Элен. - У меня была такая баночка… яблоко там было недозрелое, и ты сказал, что оно созреет через две недели, если воду менять. А если не менять, то сгниет.
- Я сказал? - удивился Себастян. - Дорогая, я не мог сказать тебе подобной чепу…
- Басс, - вмешалась Памела, - думай, что говоришь!
- Да-да, - поспешно согласился Себастьян. - А пакеты действительно растут на дереве?
- Конечно, - снисходительно улыбнулась Элен, продолжая копать. Себастьян помог, и вскоре, положив мешок с мусором на дно ямки, они забросали ее землей. Элен стала выдирать травинки из-под дерева и втыкать их в получившийся земляной холмик, но травинки падали, девочка сосредоточенно пыталась их выпрямить, а Себастьян подошел к сидевшей с безучастным видом Памеле и сказал тихо:
- Ты думаешь, она видела деревья, на которых…
- Я не знаю, что она могла видеть, - сказала Памела. - И что она видит сейчас, не знаю тоже. И что слышит. Позови ее - ты думаешь, она отзовется сразу?
- Все дети, когда играют, становятся такими сосредоточенными…
- Да? А может, все дети, когда играют, действительно видят другой мир и слышат не то, что происходит здесь?
- Чепуха, - пробормотал Себастьян. - Ты тоже была ребенком. И я. Не помню, чтобы я видел что-то еще, кроме нашего двора с голубятней, а когда мы с Сэмом играли в корабли пиратов, нам и в голову не приходило, что корабли настоящие, а пираты могут зарубить нас абордажными саблями. Это были обычные деревяшки, и только наша фантазия…
- А если бы кто-нибудь, как твой Форестер, в это время снимал тебя камерой со скоростью шестьдесят тысяч кадров в секунду…
- Ничего бы у него не получилось, - с некоторым напряжением рассмеялся Себастьян. - Я слишком быстро бегал.
Со стороны дороги послышался двойной автомобильный сигнал, повторившийся через несколько секунд.
- Наверно, это Форестер, - сказал Себастьян. - Пойду проверю.
Он не стал выходить из подлеска, выглянул из-за дерева - это действительно был Форестер, он сидел за рулем, беспокойно глядя по сторонам, и, похоже, не знал, что предпринять, если окажется, что он ошибся и приехал не туда, куда было нужно.
Себастьян вышел к дороге и помахал рукой.
- Слава богу! - воскликнул Форестер. - Забирайтесь в машину. Где ваша жена? И дочь?
Себастьян показал рукой.
- Побыстрее, - поторопил Форестер.
Себастьян с Элен устроились на заднем сиденье, Памела села рядом с Форестером, похоже, что никакая сила не могла заставить ее сесть с девочкой, хотя совсем недавно она держала Элен на руках, говорила с ней и вообще не проявляла беспокойства.
Выехав на шоссе, Форестер свернул влево.
- Мы едем не к вам? - удивился Себастьян.
- Ко мне, - сказал Форестер, глядя на дорогу. - Сделаем крюк, объедем Пикскил. Там на шоссе два полицейских поста - в южном направлении. Что с Элен?
- Когда она начинает волноваться, - сказал Себастьян, - что-то, видимо, смещается в частоте… Я не знаю.
- Это кошмар, - тоскливо произнесла Памела, - так невозможно жить.
- Пожалуйста, Пам, - начал Себастьян, но Форестер прервал их обоих:
- Не нужно сейчас спорить, поговорим у меня, постарайтесь сделать так, чтобы Элен поспала хотя бы час-полтора, пока мы доедем, хорошо?
- Хотела бы я видеть, как это… - начала Памела, но Себастьян мягко положил руку ей на плечо и, наклонившись вперед, прошептал:
- Тише, Пам. Она дремлет.
Элен забралась с ногами на сиденье, она пока не спала, глаза ее были приоткрыты, но видела девочка что-то свое, то ли придуманное, то ли настоящее, но, скорее всего, не спинку переднего сиденья, не окно машины, не солнце за ним, а что-то более далекое, но ей более близкое, так казалось Себастьяну, и он, конечно, мог на этот счет сильно заблуждаться - он погладил Элен по голове, девочка вздохнула, глаза ее закрылись, и она заснула, как спала обычно дома после обеда, свернувшись калачиком и прижавшись щекой к любимой игрушке.
В районе Тарритауна их обогнала полицейская машина, и Себастьян втянул голову в плечи, а уже неподалеку от университета стоял на дороге полицейский пост, но Форестер, не доезжая, свернул направо и, показав пропуск белозубому сторожу-афроамериканцу, въехал на территорию кампуса. Телефон его несколько раз звонил, но Форестер на звонки не отвечал, только смотрел на дисплей и что-то бормотал себе под нос.
На стоянке машин было немного, физик сказал "Идите за мной", и Себастьян взял Элен на руки, она не только не проснулась, но, похоже, заснула еще крепче - то ли ее укачало в дороге, то ли сказались волнения.
Форестер повел их вокруг десятиэтажного корпуса по дорожке между деревьями к стоявшим чуть в стороне ажурным домикам, которые, впрочем, только издали выглядели легкими, будто готовыми взлететь, а вблизи оказались приземистыми корпусами, воздушный вид придавали им находившиеся на крышах огромные блестящие пластины солнечных батарей.
- Сюда, - сказал Форестер, и они вошли в крайний левый дом, миновали светлый холл, где никого не было, кроме охранника, кивнувшего физику и сразу отвернувшегося к экрану маленького телевизора. Поднялись в лифте на второй этаж, хотя могли подняться по широкой лестнице, и в торце недлинного коридора Форестер открыл своим ключом белую, будто больничную, дверь. Кроме обычного замка дверь запиралась еще кодовым набором, и Форестер набрал на маленьком щитке комбинацию цифр и букв.
Внутри, как и ожидал Себастьян, оказалась физическая лаборатория, но с первого взгляда трудно было определить, в какой области физики специализировался хозяин: были здесь и обычные осциллографы, и зачехленные длинные аппараты, похожие на пушечные стволы, и большие выключенные телевизоры, и, конечно, с десяток компьютеров с плоскими экранами, и еще какие-то аппараты, стоявшие вдоль стен. Форестер провел гостей в центр помещения, где стоял большой стол с разбросанными на нем книгами, большими тетрадями и листами бумаги - чистыми и исписанными, - еще раз повторил: "Сюда" и показал Памеле на глубокое кожаное кресло, а Себастьяну, все еще державшему на руках спавшую Элен, - на маленький диванчик, стоявший у стены в таком месте, что его невозможно было увидеть со стороны входной двери, да и дверь, сидя на диванчике, тоже увидеть было невозможно, и это сразу заставило Себастьяна напрячься, хотя, по идее, сейчас-то уж он наверняка мог расслабиться и не думать - по крайней мере в течение ближайших часов - о полиции, органах опеки и миссис Бакли.
- Рассказывайте, - потребовал Форестер, и Себастьян рассказал. Подробно, не упуская деталей, с того момента, как утром в дом позвонил знакомый сержант. Физик - внимательно слушал и лишь однажды тихо выругался - когда Себастьян рассказал о предательстве Лоусона. Закончив, Себастьян попросил пить, и Форестер принес ледяной апельсиновый сок.
Холодная капля упала с донышка стакана на шею Элен, и девочка открыла глаза. Почувствовав себя на руках у отца, она улыбнулась, крепче прижалась к Себастьяну и сказала только одно слово:
- Мама?
- Здесь, родная, все хорошо, - сказал Себастьян. - Хочешь пить?
- Нет. Я хочу спать. Мне такой сон приснился…
- Какой? - вмешался Форестер. - Ты запомнила? Можешь рассказать?
Элен нахмурилась: она не знала этого дядю, она только сейчас разглядела, что находится не дома и даже не в машине, а в каком-то странном месте.
- Это Дин, - сказал Себастьян. - Мы у него в гостях. Почему бы тебе не рассказать свой сон, дорогая? Мы с мамой тоже послушаем.
- Не помню, - пробормотала Элен. - Когда проснулась - помнила. И сразу забыла.
- Ну хорошо, - Форестер встал и направился к одному из компьютеров, - не будем терять времени. Я сделаю контрольную съемку, хорошо? Басс, посадите девочку на диван и отойдите в сторону, это не займет много времени, минуту, не больше.
- Если Элен испугается… - начал Себастьян.
- Значит, мы потратим меньше времени, - прервал его Форестер.
- Вам все равно, будет ей страшно или нет, - подала голос Памела. - А если станет страшно нам? Мне?
- Пожалуйста, Пам, - поморщился Себастьян, - не нужно пугать Элен. И себя не нужно заводить. Все будет хорошо.
Он посадил девочку на диван, дал ей в руки куклу и отошел к компьютеру, у которого сидел Форестер. Пальцы физика быстро стучали по клавишам, на экране пока ничего не менялось, в кадре были диван, Элен, окно, в которое гляделось ярко-голубое небо.
- Включаю, - сказал физик. - Я сейчас делаю то, чего не мог сделать у вас дома, Басс. Съемка идет не только в видимом, но в ультрафиолетовом и в инфракрасном диапазонах. Шесть камер, каждая снимает с частотой сто девятнадцать тысяч кадров в секунду.
- Вы говорили - шестьдесят…
- Переносная камера быстрее не может, здесь стационарные. Хорошо, что сегодня…
Он не договорил, и Себастьян так и не узнал, что хотел сказать Форестер. Элен, игравшая с куклой, подняла взгляд и посмотрела на Памелу. Себастьян не видел лица жены, только затылок, все было нормально, все было хорошо, отчего же Элен отбросила куклу, прикрыла глаза обеими руками и завизжала таким тонким голосом, что заложило уши? Не надо так кричать, у тебя что-то заболело, где, покажи, я здесь, что же ты, Господи, не надо… Где? Где??