* * *
- Мы едем с Элен в кино, - сказала Памела после прошедшего в молчании ужина. - Если хочешь, можешь присоединиться.
- Динозаврики! Динозаврики! - закричала девочка и завертелась вокруг Себастьяна, хватая его за руки, - это была игра, которой еще недели две назад оба предавались с веселым упоением всякий раз, когда Себастьян возвращался с работы. Полнометражный анимационный фильм о добрых динозаврах шел в открытом кинотеатре на заправке у большого моста через Гудзон.
Ничего в последние дни не происходило. Себастьян ложился в гостиной, по ночам просыпался и прислушивался к тишине, всегда наполненной непонятными звуками. В спальне все было, кажется, спокойно, и Себастьян засыпал, чтобы через час проснуться опять, утром вставал с тяжелой головой, он не знал, как Памела с Элен проводили день, жена давно уже ничего не рассказывала, а он почему-то не спрашивал; впрочем, не "почему-то", как-то он задал этот невинный вопрос, а в ответ услышал холодное: "Вряд ли тебе интересно"…
- Да, конечно, - заторопился Себастьян. - Давно мечтал посмотреть "Динозавра".
- Еще с детства, - ядовито заметила Памела. - Если ты поедешь с нами, то поведи машину, я сегодня устала.
"От каких забот?" - хотел спросить Себастьян, но придержал язык - не хватало поругаться перед поездкой в кино, и без того не блестящее настроение будет окончательно испорчено.
В машине Элен принялась баловаться, подпрыгивая на сиденье и повизгивая от восторга. Памеле пришлось взять девочку на руки, чего вообще-то делать было нельзя, но Себастьян не стал вмешиваться, надеясь, что им не встретится дорожный патруль.
Все действительно обошлось. К тому же удалось занять место недалеко от экрана, Памела с Элен вышли из машины и сели на привезенные с собой пластиковые стульчики, а Себастьян остался за рулем, он действительно еще год назад хотел посмотреть эту анимацию - не для удовольствия, а по профессиональным соображениям, - но сейчас мысли его витали в других эмпиреях, и приключения древних рептилий он смотрел краем глаза, больше следя за тем, как бурно реагировала Элен и как настороженно и внимательно смотрела на девочку Памела. Она, понял Себастьян, все время ждет от Элен какого-нибудь сюрприза, все время настороже - видимо, и по ночам тоже, лежит в их супружеской постели без сна и ждет: вот сейчас, сейчас… что?
Себастьяну хотелось выйти из машины, обнять Пам и сказать, что он ее любит больше, чем когда-либо, и она не должна думать, что…
Зазвонил телефон, и Себастьян поднес аппарат к уху, почему-то пригнувшись, чтобы не увидела Памела, которая, впрочем, не смотрела в его сторону.
- Добрый вечер, Себастьян! - услышал он. - Это Дин Форестер, прошу прощения, если беспокою не вовремя.
- Ничего, - пробормотал Себастьян.
- Когда мы сможем встретиться? - спросил физик. - Пожалуй, есть кое-что интересное.
Что он имеет в виду? - подумал Себастьян. Нейтральное слово "интерес" не могло иметь к Элен отношения. Форестер должен был сказать "важно" или, наоборот, "ничего существенного"; "интересное" могло относиться к какой-нибудь физической теории или математическому уравнению, но не к живой девочке.
- Завтра мы можем встретиться у Марка Антония… - начал Себастьян, но физик перебил его:
- Нужно увидеться сегодня. Завтра утром я уезжаю в Нью-Йорк и хотел бы до отъезда прояснить кое-какие вопросы.
- Но… - растерялся Себастьян, - мы сейчас в кино, потом поедем домой, я не хотел бы, чтобы жена знала…
- Да-да, - нетерпеливо сказал Форестер, - я понимаю. Вы могли бы ненадолго отлучиться после того, как отвезете жену и девочку. Или это для вас затруднительно?
Скорее всего, в вопросе не содержалось никакого подвоха, но все равно в сердце неприятно кольнуло.
- Хорошо, - сказал Себастьян. - Я подожду, пока они заснут. Около полуночи не будет для вас слишком поздно?
- Я ложусь в три, - сообщил Форестер. - Как только сможете, приезжайте ко мне, я живу в отеле "Реймонд", номер двести двадцать шесть, портье будет предупрежден.
Себастьян спрятал телефон и поймал брошенный искоса взгляд жены - ей, конечно, не было слышно ни слова, но именно это наверняка и пробудило в Памеле подозрения, и если он теперь попробует уехать из дома…
А что делать?
Фильм закончился, он оказался длинным, и к концу Элен клевала носом. Себастьян сложил и спрятал в багажник стулья.
- Понравилось? - спросил он.
- Динозаврик хороший, - пробормотала Элен и заснула, прикорнув в углу сиденья.
- Кто-то тебе звонил? - небрежно поинтересовалась Памела.
- Марк Берман, - сообщил Себастьян. - Мы с ним учились когда-то в одном классе. Сейчас он живет в Нью-Йорке. Приехал домой на пару дней, предлагает встретиться.
- Ты мне раньше не рассказывал о Марке, - сказала Памела.
- Ну… Ты обо мне еще многого не знаешь.
Не нужно было этого говорить, Памела отреагировала мгновенно:
- Неужели у тебя был кто-то еще, кроме Фионы?
- При чем здесь… - возмутился Себастьян, но продолжать не стал, не нужны ему были сейчас пререкания. Он свернул на тихую и провинциальную Третью улицу, мягко, чтобы не проснулась Элен, остановил машину у входа в дом и сказал, обернувшись к жене:
- Идите спать, а я ненадолго съезжу к Марку, хорошо? Выпьем пива, поболтаем, и я вернусь…
- Зачем? - напряженным голосом сказала Памела. - Можешь не возвращаться.
Она подняла на руки спящую Элен.
- Послушай, Пам, - сказал Себастьян, ощущая бессильное бешенство. - Что происходит? Почему я не могу встретиться со старым школьным…
- Твой приятель не может потерпеть до завтра?
- Завтра он возвращается в Нью-Йорк.
- И вспомнил о тебе в самый последний момент? Хороша дружба…
- Послушай, Пам!
- Послушай, Басс! Ты мог бы придумать и более естественный предлог. Например, перед домом твоей Фионы опустилась летающая тарелка, и тебе страсть как хочется посмотреть. Пожалуйста. Только не требуй от меня, чтобы я в это поверила.
Памела с трудом (мешала Элен, которую она держала на руках) открыла ключом дверь, надавила плечом и исчезла в темноте прихожей. Дверь со щелчком захлопнулась, и Себастьян остался на улице, почему-то ощущая свое одиночество так остро, как еще никогда в жизни. Может, послать к черту Форестера, войти в спальню, лечь рядом с женой, обнять ее, сказать, как он ее на самом деле любит, только ее и Элен, и никого больше на всем белом свете, без них он никто, человеческий обрубок, мы не должны ссориться, особенно сейчас, когда с нашей девочкой происходит что-то странное, пойми, я все тебе расскажу, все, что узнаю у Форестера, но сначала я должен выслушать это сам, потому что я за вас отвечаю перед Всевышним и не хочу волновать тебя попусту, понимаешь…
В спальне на несколько секунд зажегся свет и погас; видимо, уложив Элен в постель, Памела решила раздеваться в темноте, как она это обычно делала. Сейчас она сбрасывает с себя кофточку, заводит руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер, и ее грудь…
"Черт, - подумал Себастьян, - может, позвонить Форестеру и сказать, что я не могу приехать?"
Глупо. Что, в конце концов, важнее? Ревность Памелы, не имеющая под собой никакой почвы, или все их будущее, которое зависит сейчас, возможно, от того, что удалось узнать Форестеру?
Себастьян сел за руль и включил двигатель.
Померещилось ему или действительно он увидел мелькнувшее в спальне за приспущенной шторой бледное лицо Памелы?