И когда мясо поджарилось и даже по рваным краям слегка подгорело, Витька понюхал его блаженно. Снял кусочек. Обжигая пальцы и дуя на них, побросал с руки на руку, чтобы остыло. Посыпал солью и запихал в рот.
– Вкуснотища!
Анука медленно, сдерживая нетерпение и не отводя глаз от Витькиного рта, начала приплясывать и колыхаться. Пещеру заполнил негромкий урчащий звук, это Анука запела голосом живота, почуявшего наслаждение.
Витька снял еще кусочек, остудил немного, посыпал солью и протянул Туру.
– Попробуйте… – Другой кусок Витька подал Тыху и лишь последний Ануке, как самой младшей.
Наверно, с минуту в пещере слышались изумленные вздохи.
– Еще не то будет, – говорил Витька, выпячивая грудь. – Котлет нажарим. Горшки научитесь обжигать. Металл плавить. Варенье варить…
Тых давно уже проглотил мясо. Но все еще не мог прийти в себя от восторга. Он облизывал пальцы, ловил ноздрями слабеющий запах. Потом вдруг вскочил, насадил на копье целый окорок – сунул его в огонь. От костра пошел густой запах кухни.
– Я вас еще злаки выращивать научу. Заводы построим. Будете трудиться все, как один. Труд сделал человека!
Анука повесила на Витьку свое ожерелье. Простерла руки кверху.
– Анука поняла: человеки – верхние люди!
Витька уселся на камень повыше.
– А что, если разобраться, то человеки, конечно, верхние люди.
Тур и Тых распростерлись внизу, задрожали почтительно.
– Расскажи, как живут человеки? Человеки всегда едят мясо с огня?
– Всегда. И котлеты жарят… Бабушка как нажарит котлет – по всему дому запах. Даже соседи слюнки пускают…
Встанешь утром – зарядку сделаешь, умоешься в ванной, зубы, конечно, почистишь, а на столе уже блины со сметаной, а хочешь – с вареньем. В школу придешь, поучишься, поучишься, а на большой перемене – в буфет. Из школы придешь – щей кислых, погуляешь, в футбол постукаешь – и снова – ужин. Я на ужин котлеты люблю, я вообще котлеты предпочитаю.
– У верхних людей в каждой пещере огонь, – сказала Анука.
– Ну да, электрический.
– Анука глядит в небо по вечерам и видит, как верхние люди зажигают огни в своих пещерах. Наверно, готовят котлеты. А вокруг большого ночного огня, наверно, сидят и беседуют после удачной охоты.
– Очень похоже. – Витька кивнул. – И еще ездят друг к другу в гости. Сядут в автобус и поедут. Или ходят в кино и в театр.
– Анука хотела бы попасть к верхним людям.
Витька захохотал.
– Ишь ты. Для этого помереть нужно – короче, пройти эволюцию.
– Анука помрет! – Анука вскочила, схватила копье и наставила его прямо себе в сердце. – Анука хочет котлеты предпочитать!
Витька схватил ее за руки.
– Ты брось. Эволюция – это тебе не фунт изюма. Это процесс… Короче говоря – брось копье!
Тур и Тых стучали зубами от страха.
– Я великий воин! – вопили они. – Я научит людей обжигать горшки!
И никто не увидел, как в пещеру прокрался косматый лоснящийся парень в волчьей шкуре. Минуту пришелец с испугом смотрел на огонь, потом поднял дубину, норовя обрушить ее на Тыха.
– Тых, берегись! – крикнул Витька, он первый увидел пришельца.
Тых обернулся, ловко отпрянул от падающей на него дубины. Два неистово злобных тела, рыча, покатились по земле.
– Они задушат друг друга!
Анука выхватила из огня головешку, просунула ее между дерущимися. Тых и пришелец отпрянули друг от друга.
– Зачем пришел Глум? – спросила Анука.
– Вождь послал Глума искать Ануку. Вождь придет в ярость, когда узнает, что Анука сидит в пещере с людьми из чужого племени.
– Здесь Тур.
Только сейчас пришелец заметил Тура. Он подошел к нему, приложил почтительно руку к груди и вдруг закричал, вновь схватил оброненную дубину:
– Кто ранил Тура? – Он замахнулся, готовый кому-нибудь расколоть голову.