Придерживая рану, Тур поклонился Витьке, потом бросил в огонь веточку. Радость вспыхнула на его лице.
– Огонь не трогает Тура. Огонь берет пищу из рук… Старики говорят, кому удастся приручить огонь, тот покорит все соседние племена. – Вдруг лицо его потускнело, словно покрылось ржавчиной. – Но однажды огонь выскочит и пожрет победителей. Люди исчезнут, звери исчезнут. Только гады в болотах останутся жить да рыба в глубокой воде… – Тур устал, он дышал тяжело и все опускался к земле.
В пещеру вошли Тых и Анука. Тых нес на плече косулю, Анука тащила большую связку плодов и кореньев. Увидев костер, Тых выронил свою ношу. Анука спряталась за него.
– Пусть Я выбросит огненные камни, – говорил Тур. – Будет большая война. Тур знает…
– Темнота! Огонь – начало цивилизации. Огонь будет согревать людей. Я научу вас варить пищу и обжигать горшки, – развалясь и посвистывая, объяснял ему Витька.
– А сколько будет смертей?
Витькина поза стала менее уверенной.
– Потому что друг другу не верят, – сказал он вдруг решительно и угрюмо.
Оправившись от первого потрясения, Тых и Анука приблизились, но все же остались стоять на почтительном от костра расстоянии.
– Привет! – сказал Витька. – Пока вы охотились, я тут вон чего сделал. – И он простер над костром руку.
Тых поклонился.
– Я великий воин. – Он положил перед Витькой косулю. – Пусть Я возьмет себе лучшую часть.
Анука протянула Витьке плоды и коренья.
Витька взял их великодушно.
– Ну что – сердце рыси, ноги оленя. Человеки тоже кое-что умеют. – Витька выхватил из костра головешку. Анука взвизгнула, бросилась на землю.
– То-то, – сказал Витька. – Проси прощения.
– Анука обидела Я. Анука больше не будет, – сказала Анука смиренным голосом.
Витька швырнул головешку в костер.
– И не воображай. Подумаешь, убила раненого леопарда. Он, может быть, сам издох.
Анука осторожно бросила в огонь веточку. Тых завистливо чмокнул.
– Дети быстрее привыкают к новому, – сказал он и, пересилив в себе что-то этакое, тоже принялся бросать ветки в костер. Он выбирал ветки поменьше и, когда бросал, всякий раз отскакивал и пыхтел. Витька навалил поверх огня хворосту. Костер загудел. Витька посмотрел на Ануку грустно и снисходительно, как, наверно, волшебник смотрит на фокусников.
«Я их вроде уже люблю, – подумал Витька. – Вот ведь дикари, а тоже славные ребятишки». Картины прогресса прорисовывались в его воображении с такой дивной силой, что на миг Витька задохся.
– Я, если захочу, я вам порох придумаю.
Анука смеялась. Махала над головой факелом.
– Анука научится зажигать костры! – кричала она.
Тых тоже взял головешку.
– Огонь не трогает Тыха! Тых держит в руках огонь? – вопил он.
Тых и Анука раскачивались, стоя на коленях. Так, раскачиваясь, они встали на ноги и пошли плясать вокруг костра, выкрикивая гортанные звуки.
– Пусть Я уничтожит огонь, – повторил раненый Тур. Его голос был слаб. Голос его был неслышен.
Наконец Тых и Анука отплясали свое. Швырнули ветки в костер. Отдышавшись немного, Тых разрубил каменным топором тушу, Анука схватила кусок пожирнее. По ее рукам текла кровь. Анука вгрызлась в грудинку до самых ушей, как в ломоть арбуза. Витька сморщился.
– Дикари. Зачем же я огонь разводил? – Тыховым топором Витька нарубил мелких кусочков помягче, наткнул их на ветку и принялся на костре жарить. По пещере пошел вкусный запах.
– Что делает Я? – Ноздри у Ануки раздулись. Она вдыхала запах и жмурилась.
– Мясо жарю… Соли бы еще. Знаешь, что такое соль?
– Белые прозрачные камни, которые люди любят лизать.
– Вот и давай мне соль. Только давай не облизанную.
Анука сунула руку за пазуху, вытащила матовый соляной кристалл. Подала Витьке. Тых тоже вытащил соль.