- Отлично!
- Четыре! Четыре! Четыре!
- Да, да, я думаю, вы с этим справились.
- Четыре! Черепаха, чаща, чечевица, ночь, дочь, картечь. Четыре!
- Здорово. Вы по-прежнему хорошо себя чувствуете?
- По-прежнему… ох…
- Что? - спросил Портер.
- Зрение на секунду пропало, но снова появилось.
- Правда? Такого не должно…
- О, и вот опять…
- Мистер Салливан? Мистер Салливан?
- Я… чувствую… ох…
- Мистер Салливан? Мистер Салли…
Ничто. Я не знаю, как долго это длилось - ни малейшего понятия. Полнейшее ничто. Когда я пришёл в себя, то заговорил:
- Док! Док! Вы здесь?
- Джейк! - голос Портера. Он шумно выдохнул, словно испытывая глубочайшее облегчение.
- Что-то случилось, док? Что это было?
- Ничего. Совершенно ничего. Э-э… а-а… как вы себя чувствуете?
- Странно, - сказал я. - Я как будто другой - тысящей разных способов, которые не могу описать.
Портер какое-то время молчал - должно быть, на что-то отвлёкся. Но потом сказал:
- Тысячей.
- Что?
- Вы сказали "тысящей", а не "тысячей". Попробуйте ещё звук "ч".
- Тысящей. Тысяшэй. Тыся-чэй. Тысячей.
- Хорошо, - сказал Портер. - Разница в ощущениях - это нормально, но если в целом вы чувствуете себя хорошо…
- Да, - сказал я. - Просто великолепно.
И в этот самый момент я осознал, что это так и есть. Я был расслаблен. В первый раз за многие годы я пребывал в покое и безопасности. Массированное кровоизлияние в мозг мне больше не грозило. Нет, теперь я буду жить совершенно нормальной жизнью. Я доживу до своих библейских семидесяти; доживу до восьмидесяти трёх - ожидаемой продолжительность жизни мужчин, родившихся в 2001 году, по данным Статистической службы Канады; и буду жить дальше. Я буду жить. Всё остальное - вторично. Я проживу долго-долго - без паралича, без превращения в овощ. Какие бы трудности ни ждали меня на этом пути, оно того стоило. Теперь я это знал.
- Очень хорошо, - сказал Портер. - Теперь давайте попробуем что-нибудь простое. Посмотрим, сможете ли вы повернуть голову в моём направлении.
Я сделал, как он просил - и ничего не произошло.
- Не работает, док.
- Не волнуйтесь. Это придёт. Попытайтесь ещё раз.
Я попытался, и в этот раз голова в самом деле перекатилась налево и…
И… и… и…
О Господи! О Господи! О Господи!
- Этот стул вон там, - сказал я. - Какого он цвета?
Портер удивлённо повернулся.
- Э-э… зелёного.
- Зелёного! Так вот как выглядит зелёный! Это… это круто, правда? Так приятно глазу. А ваша рубашка, док? Какого цвета ваша рубашка?
- Жёлтого.
- Жёлтого! Вау!
- Мистер Салливан, вы… вы дальтоник?
- Больше нет!
- Боже! Почему вы нам не сказали?
Почему я им не сказал? "Потому что вы не спрашивали" было бы правдивым ответом, но я знал, что есть и другие. По большей части я боялся, что если я об этом скажу, то они станут настаивать на воспроизведении этой особенности моей личности.
- Какого рода дальтонизмом вы страдаете… страдали?
- Дей-чего-то-там.
- Дейтеранопия? - подсказал Портер. - У вас недостаток М-колбочек?
- Да, вот это самое. - Почти ни у кого не бывает полной цветовой слепоты; другими словами, почти никто не видит мир чёрно-белым. Мы, дейтеранопы, видим мир в оттенках синего, оранжевого и серого, так что многие цвета, которые кажутся контрастными человеку с нормальным зрением, для нас выглядят одинаково: мы видим красный и жёлто-зелёный как бежевый; розовый и зелёный как серый; оранжевый и жёлтый как цвет, который, как мне говорили, был цветом кирпича; сине-зелёный и пурпурный как лиловый; индиго и бирюзовый как голубой.
Лишь синий и оранжевый выглядят для нас так же, как и для людей с нормальным зрением.
- Но теперь вы видите цвета? - спросил Портер. - Потрясающе.
- Это точно, - восхищённо согласился я. - Всё такое… такое пёстрое. Думаю, я до сих пор не понимал толком, что значит это слово. Какое чудовищное разнообразие оттенков! - Я перекатил голову на другую сторону, в этот раз практически не задумываясь. И обнаружил, что смотрю в окно.
- Трава - о Господи, только посмотрите! И небо! Какие они разные!
- Мы покажем вам что-нибудь красочное на видео сегодня вечером, и…
- "В поисках Немо", - перебил я его. - Это был мой любимый мультик, когда я был маленький - и все восхищались тем, насколько он богат красками.
Портер рассмеялся.
- Как пожелаете.
- Здорово, - сказал я. - Счастливый плавник! - Я попытался поднять руку в немовском рыбьем жесте "дай пять", но она не пошевелилась. А, ну да - "это придёт со временем"; меня же об этом предупредили.
И всё-таки, как же это здорово - быть живым и свободным.
- Попробуйте снова, Джейк, - сказал Портер. И изумил меня, когда сам поднял руку в жесте из мультика.
Я сделал ещё одну попытку, и в этот раз у меня получилось.
- Вот видите! - сказал Портер, энергично задвигав бровями. - Всё будет в порядке. А теперь давайте вытащим вас из постели.
Он ухватил меня за правую руку - я ощутил это как матрицу из тысяч точечных прикосновений вместо одного сплошного - и помог мне сесть. У меня иногда случаются приступы головокружения, и иногда становится дурно, когда я резко встаю из горизонтального положения. Но сейчас ничего подобного не было.
Я пребывал в очень странном сенсорном состоянии. Во многих отношениях мои органы чувств испытывали недостаток раздражителей: я не ощущал никаких запахов и, хотя я и имел понятие о том, что сижу, что означало наличие некоторого чувства равновесия, не чувствовал никакого ощутимого давления на заднюю поверхность бёдер и ягодицы. Однако органы зрения, атакованные новыми, невиданными цветами, едва справлялись с потоком сигналов. А если я смотрел на что-то однородное, скажем, на стену, я почти начинал различать решётку пикселов, из которых состояло поле моего зрения.
- Как самочувствие? - спросил Портер.
- Нормально, - ответил я. - Отлично!
- Я рад. Тогда, наверное, пришло время рассказать вам о секретных заданиях, которые вы должны будете выполнить.
- Что?!
- Ну, вы знаете. Бионические конечности. Шпионаж. Секретный агент-киборг и всё такое.
- Доктор Портер, я…
Брови доктора Портера ликующее заплясали.
- Простите. Полагаю, когда-нибудь мне это надоест, но пока я не никак могу удержаться. Единственным вашим заданием будет выйти из этого здания и вернуться к своей прежней жизни. Что означает, что вас нужно поставить на ноги.
Я кивнул и ощутил его руку у себя под мышкой. Снова ощущение было не такое, как обычное давление на кожу, но я без сомнения чётко осознавал, где именно он меня касается. Он помог мне повернуться так, чтобы ноги свесились с края каталки, а потом с его помощью я принял вертикальное положение. Он подождал, пока я кивну в знак того, что со мной всё в порядке, и потом осторожно отпустил меня, оставив стоять на собственных ногах.
- Ну как? - спросил Портер.
- Нормально, - ответил я.
- Головокружение? Дурнота?
- Нет. Ничего такого. Но не дышать - это очень необычно.
Портер кивнул.
- Вы к этому привыкнете - хотя иногда могут случаться неожиданные приступы паники, когда мозг начинает орать "Караул, мы не дышим!" - Он улыбнулся своей добродушной улыбкой. - Я бы посоветовал вам в подобных обстоятельствах сделать глубокий вдох и успокоиться, но вы, разумеется, не сможете. Так что просто подавляйте это ощущение или просто подождите, пока оно не пройдёт. Сейчас вы чувствуете панику из-за того, что не дышите?
Я подумал об этом.
- Нет. Нет, сейчас всё нормально. Хотя и странно.
- Выждите время. Нам некуда торопиться.
- Я знаю.
- Не хотите попытаться сделать шаг?
- Конечно, - ответил я. Но прошло ещё несколько секунд, прежде чем я воплотил слова в жизнь. Портер явно был наготове, чтобы подхватить меня, если я запнусь. Я поднял правую ногу, согнув колено, приподняв бедро и перенося тяжесть тела вперёд. Это был весьма неуверенный первый шаг, но он сработал. После этого я попытался поднять левую ногу, но она шагнула слишком далеко, и…
Да чтоб тебе…
Я обнаружил, что заваливаюсь вперёд, совершенно утратив равновесие, и что плитки пола, цвет которых был новым для меня, и я даже не знал, как он называется, несутся мне прямо в лицо.
Портер поймал меня за руку и снова проставил вертикально.
- Похоже, нам ещё предстоит большая работа, - сказал он.
- Сюда, пожалуйста, мистер Салливан, - сказала доктор Киллиан.
Я подумал было о том, чтобы сбежать. Ну, то есть, что они могут мне сделать? Я хотел жить вечно, без висящей над моей головой судьбы худшей, чем смерть, но этого не будет. По крайней мере, не будет для этого меня. Я и моя тень: мы стремительно расходились. Она… нет, он - без сомнения, находился где-то в этом же здании. Но правила таковы, что я никогда в жизни его не увижу. Не столько для моей, сколько для его пользы; он должен считать себя истинным и единственным Джейкобом Салливаном, и если он будет видеть рядом с собой меня - плоть там, где у него пластик, кость там, где у него сталь - ему будет трудно поддерживать эту иллюзию.
Таковы правила.
Правила? Лишь условия контракта, который я подписал.
Так что если бы я и правда сбежал…
Если я выбегу на улицу, в душную августовскую жару, сяду в свою машину и помчусь к себе домой, какие санкции за этим последуют?