- Агаровый раствор. Питательные культуры. Резервуары, видимо, для выращивания чего-то. Корица "ПурКалории". Семена папайи, у нас такие запрещены. Следующая версия ю-текса, которая, похоже, стерилизует любой другой сорт риса. - Она пожимает плечами. - Примерно как мы и думали.
Джайди откидывает крышку контейнера и читает внутри имя адресата: какая-то компания в промзоне фарангов. Он пытается произнести латинские буквы, бросает, вспоминает, мог ли видеть этот логотип раньше, но безуспешно, потом ощупывает содержимое ящиков - пакеты, вроде с протеиновым порошком.
- Стало быть, ничего особенного. И новый вид пузырчатой ржи из коробок "Агрогена" и "ПурКалории" на нас не выскочил.
- Нет.
- Жаль, что мы не смогли поймать тот дирижабль. Быстро удрал. Хотел бы я обыскать груз куна Карлайла.
- Вернется.
- Такие всегда возвращаются.
- Как псы на падаль…
По взгляду Каньи, направленному на стоящих в стороне таможенников, ясно, что последние слова относились именно к ним; Джайди становится грустно от такого сходства мыслей. Кто из них двоих на кого больше влияет? Когда-то работа доставляла ему куда больше радости, правда, и была много проще и понятнее, чем теперь. Не умеет он, как Канья, жить в вечных сумерках. Зато так веселее.
Один из парней прерывает его задумчивость. Не спеша, небрежно помахивая мачете, подходит Сомчай - шустрый, того же возраста, что и Джайди, но ожесточенный потерей родных в тот год, когда эпидемия пузырчатой ржи трижды за сезон прокатилась по Северу. Хороший человек, верный. И хитрый.
- Вон там, следит за нами, - говорит он, встав поближе.
- Где?
Сомчай едва заметно кивает в сторону. Джайди как бы рассеянно оглядывает суету, кипящую на поле. Канья напряженно замирает.
- Видите его?
- Кха, - кивает она.
Джайди наконец замечает невдалеке человека, который наблюдает и за ними, и за таможенниками. Одет он в обычный оранжевый саронг и пурпурную холщовую рубашку, будто простой рабочий, однако стоит без дела, с пустыми руками, к тому же не похож на того, кто знаком с голодом: ребра не торчат и щеки не ввалены, как у большинства трудяг. Просто стоит и смотрит, облокотившись на якорный крюк.
- Из Торговли? - пробует угадать Джайди.
- Военные? - подхватывает Канья. - Вон какой уверенный.
Будто ощутив на себе взгляды, человек оборачивается и долю секунды смотрит прямо в лицо Джайди.
- Черт! Заметил, - цедит Сомчай и вместе с Каньей начинает открыто изучать незнакомца. Тот с невозмутимым видом сплевывает красной от бетеля слюной и не спеша растворяется среди грузчиков. - Догнать? Допросить? - Сомчай готов пойти за ним следом.
Джайди вытягивает шею, пытаясь рассмотреть ушедшего среди толпы.
- А ты что скажешь, Канья?
- Может, хватит на сегодня ворошить осиные гнезда?
- Что я слышу! Благоразумие и сдержанность.
- Торговля точно взбесится, - поддакивает лейтенанту Сомчай.
- Очень надеюсь. - Джайди кивком велит ему возвращаться к работе.
- Думаю, в этот раз мы зашли слишком далеко, - говорит Канья.
- Хочешь сказать, я слишком далеко зашел? Что, нервишки шалят?
- Не мои. - Она смотрит туда, где недавно стоял незнакомец. - В этом пруду есть рыба покрупнее, чем мы с вами, кун Джайди. Все-таки заявиться на якорные площадки - это… - Канья некоторое время подбирает подходящее слово. - Это слишком дерзко.
- А тебе точно не страшно? - поддразнивает ее Джайди.
- Нет! - Она сдерживает вспышку гнева, берет себя в руки.
Джайди втайне восхищен её способностью говорить спокойно, что бы ни происходило. Сам он к церемониям не склонен ни на словах, ни на деле. Ввалиться как мегадонт на рисовое поле и устроить разгром, а потом приводить все в порядок - вот это в его духе. Джайрон, а не джай йен - горячая голова, а не холодная. А вот Канья…
- Якорные площадки - не лучшее место для нашей операции.
- Лучше не придумаешь! Что за пессимизм? Эти два червяка отчехлили нам двести тысяч бат. Будь тут все чисто - стали бы они платить? Давно стоило сюда наведаться и научить этих хийя жизни - уж лучше, чем ходить на пружинной плоскодонке по рекам и задерживать детей за контрабанду генвзлома. Здесь хотя бы честная работа.
- Теперь Торговля точно вмешается. По закону это их вотчина.
- Да по любому вменяемому закону ничего из этого, - он обводит грузы рукой, - нельзя ввозить. Законы, они вообще очень путаные - только мешают устанавливать справедливость.
- Где министерство торговли, там справедливости нет.
- И мы оба это прекрасно знаем. Если что - полетит моя голова, тебя не тронут. Даже если бы знала, куда мы идем, ты не смогла бы меня остановить.
- Я бы не…
- Вот и не думай об этом. Пора бы Торговле и ее ручным фарангам дать здесь пинка. Они совсем обнаглели. Забыли, что хоть иногда должны проявлять кхраб к законам. - Джайди умолкает, глядя на разбитые ящики. - Тут в самом деле нет ничего из черного списка?
Канья мотает головой.
- Только рис. Все остальное вполне безобидно, по крайней мере на бумаге. Ни материалов для разведения растений, ни генетических суспензий.
- Но?..
- Но большая часть пойдет не по назначению. Эти питательные культуры… ничего хорошего с ними делать не будут. - Лицо Каньи снова становится унылой каменной маской. - Укладываем груз обратно?
Джайди застывает с кислой миной и наконец говорит:
- Нет. Сжечь все.
- Что?
- Сжечь. Мы же с тобой понимаем, что тут происходит на самом деле. Так дадим фарангам повод подать в суд на своих страховщиков, пусть знают: просто им тут не будет. - Ухмыляясь, он отдает приказ: - Жгите все до последнего ящика.
Потрескивают доски, вспыхивает и разносится везеролловское масло, которым они пропитаны, выстреливают искры и словно молитвы летят к небу. Джайди доволен: второй раз за ночь он видит, как улыбается Канья.
Джайди приходит домой под утро. Дребезжащие голоса гекконов задают ритм монотонному треску цикад и тонкому писку москитов. Он снимает обувь и осторожно входит в стоящий на сваях дом, чувствуя, как поскрипывают под ногами мягкие, приятные на ощупь полированные половицы.
Капитан быстро проскальзывает за сетчатую дверь - мутная соленая вода канала-клонга течет почти у самых стен, и от москитов нет отбоя.
В комнате горит свеча; на низкой кровати дремлет заждавшаяся его Чайя. Джайди нежно смотрит на жену и спешит в ванную - поскорее сбросить одежду и ополоснуться. Несмотря на его торопливые предосторожности, вода шумно плещет на пол; тогда он набирает еще ковш и выливает себе на спину - в жаркий сезон воздух не остывает даже ночью, и любая прохлада приносит облегчение.
Когда Джайди, обмотав саронг вокруг пояса, выходит из ванной, Чайя уже не спит.
- Как ты поздно. Я волновалась. - В ее карих глазах видна задумчивость.
- Будто не знаешь, что беспокоиться не о чем. Я - тигр! - Он прижимает губы к ее щеке и нежно целует.
Чайя морщит нос и отталкивает его от себя.
- Не надо верить газетам. Тигр… Фу, пахнешь дымом.
- Да я только из ванной.
- От волос пахнет.
- Ночка выдалась что надо, - увлеченно начинает он.
Несмотря на темноту, видно, как Чайя улыбается, как поблескивают зубы и тусклым глянцем мерцает смуглая кожа.
- Операция во славу королевы?
- Операция в пику Торговле.
Она вздрагивает.
- Вот как…
Джайди трогает ее за руку.
- Было время, ты радовалась, когда я злил разных шишек.
Чайя отстраняется, встает и начинает нервно поправлять подушки.
- Было. А теперь я за тебя боюсь.
- Не стоит. - Джайди отходит в сторону, чтобы не мешать жене. - Вот ты сидела и ждала, а я бы на твоем месте сейчас сладко спал и видел девятый сон. Все и думать забыли мной управлять. Я для них уже привычная статья расходов. Я слишком известен - кто посмеет мне навредить? Тайных наблюдателей присылают - да, а остановить даже не пытаются.
- Для народа ты герой, но для министерства торговли - заноза. По мне, так пусть лучше народ будет тебе врагом, зато министр Аккарат - другом. Так гораздо спокойней.
- Ты думала совсем по-другому, когда выходила за меня замуж. Тебе нравилось, что я - боец, что за мной победы на Лумпини. Помнишь?
Ничего не говоря, она снова берется за подушки и все время нарочно стоит к нему спиной. Джайди вздыхает, кладет ей руку на плечо, разворачивает и спрашивает, глядя прямо в глаза:
- Вот ты это к чему сейчас сказала? Я же тут, рядом. Со мной все в порядке.
- А когда тебя подстрелили - тоже называлось "в порядке"?
- Что было, то прошло.
- Прошло только потому, что тебя перевели на канцелярскую работу, а генерал Прача выплатил компенсацию. - Она показывает ему свою руку, на которой не хватает пальцев. - И не рассказывай мне о том, как тебе безопасно. Я была там и знаю, на что они способны.
Джайди строит недовольную гримасу.
- Как ни крути, нам всегда что-то угрожает. Если не Торговля, так пузырчатая ржа, цибискоз или еще что похуже. Это больше не идеальный мир. Эпоха Экспансии кончилась.